Деда и бабку своей жены Сергей никогда не видел, с Настей познакомился уже тогда, когда они были мертвы. По рассказам он знал, что Винсент и София происходили из русско-польско-французского рода, придерживались католической веры, долгое время жили в Канаде и только в семидесятых годах прошлого века перебрались в Советский Союз. Вместе с девятилетним сыном Александром, будущим отцом Насти Трофимовой.
В двух метрах от помпезного мраморного надгробья находился скромный холмик с торчащим из него деревянным крестом. С небольшой фотографии смотрело молодое лицо. Волков сдержанно вздохнул, вспомнив Настиного брата, погибшего в прошлом году. Они не были дружны и даже не симпатизировали друг другу, но Волков все же не желал смерти Максиму.
Действуя вчетвером, они быстро и ловко прибрались вокруг могил. Александр Винсентович достал из сумки плоскую бутылку и маленькие рюмки из небьющегося стекла, разлил коньяк. Выпили, не присаживаясь, оставшиеся капли выплеснули на землю. Закусили яблочными ломтиками.
— Лежи с миром, дорогой Максимушка, — всхлипнула Наталья Михайловна, кладя на холмик бордовую розу. — Жить бы тебе да жить с нами. Зачем же ты…
— Не говори ничего, мам, — тихо попросила Настя. — Сколько раз уже все обсуждали. Не расстраивай себя. И не вини себя, это лишнее. Если он нас видит и слышит, ему достаточно того, что мы его помним и любим.
— О мертвых либо хорошо, либо ничего, — пробормотал Сергей заезженную фразу, с которой никогда не был согласен. Сочувственно вздохнул, положил к подножию креста красную гвоздику. То же самое сделала и Настя, смахнув слезу.
Обойдя против часовой стрелки вокруг могил, они вышли на асфальтированную дорожку, к припаркованным машинам. Супруги Трофимовы уселись в белый «ниссан», Сергей и Настя — в серебристую «нексию».
— Сереж, зачем люди умирают? — серьезным тоном спросила девушка, когда они вырулили с кладбищенских дорожек и помчались по вечернему шоссе. — Я не про Максима, с ним все понятно. Имею в виду вообще людей. Почему им непременно нужно умирать?
— Да просто потому, что так запрограммировано матушкой-природой, — почти не задумываясь, ответил он.
— А природа что, личность? Как она может программировать хоть что-то?
— Нет, природа не личность. Хотя, знаешь, был такой философ со странным именем Спиноза. Так вот, его главная идея заключалась в том, что Бог и Природа — это синонимы. А в существование Бога он верил, и Бог для него был личностью, значит, и Природа тоже…
— Но ты же так не считаешь, — перебила Настя. — Ты не веришь ни в какую сверхличность, которую можно было бы определить термином «Бог». Так кто ж тогда придумал смерть? И зачем?
Волков немного помолчал. Настины вопросы не были для него абсолютно новыми, им и раньше доводилось обсуждать фундаментальные проблемы мироздания. Посредством обильного чтения и самостоятельных рассуждений он к своим неполным тридцати годам нашел ответы на все вопросы, мучившие его в ранней молодости. Сложность была лишь в том, чтобы подобрать слова, правильно изложить свою позицию окружающим. Насте, в частности.
— Наш мир управляется универсальными законами природы, — медленно произнес он, не отрывая глаз от дороги. — Универсальность их заключается в том, что они одинаково применимы к любой сложной системе, будь то Галактика, березовая роща, стая дельфинов или человеческая цивилизация. Одним из таких законов является стремление любой системы к совершенствованию, к развитию, к усложнению… Эволюция — это ведь не только биологический термин. Когда наша планета еще была раскаленным шариком, непригодным для существования живых организмов, эволюция уже шла. Геологическая, вулканическая, атмосферная… Поняла мою мысль?
— Развитие и усложнение — основной закон природы. Так?
— Да. А теперь представим себе, что живые существа были бы запрограммированы на бессмертие. Да они бы ни до какой цивилизации не смогли эволюционировать, так бы и остались на уровне кистеперых рыб! Они бы с железной неизбежностью начали пожирать собственное потомство, просто чтобы избавиться от подрастающих конкурентов за ареал обитания!
— А люди? — упрямо спросила Настя. — Если бы уже готовые люди, находящиеся на высокой ступени развития, вдруг стали бессмертными?
— Еще хуже было бы. Представь себе общество вечных стариков, спокойное, умиротворенное, никуда не рвущееся. Даже если биологически этим старикам будет по сорок-пятьдесят лет, они все равно не смогут вести себя как молодые. Именно из-за осознания того факта, что люди смертны, имеют ограниченный срок жизни, они и стремятся переделать как можно больше. Про кризис среднего возраста слышала?