Узкий четырёхэтажный кондоминиум с окнами спален, выходящими на задний двор «Эдемского сада», начали строить в середине осени, и к лету он уже был готов и заселён. Я с интересом наблюдал со своего балкона весь процесс постройки от начала до сдачи и поражался скорости и слаженности, с которой работали строители. Четыре этажа — четыре хорошие, дорогие квартиры. Солидные состоятельные люди, и не плохие, наверно, но они ведь не знали про «Китти». Они терпели месяц, потом объединились и для начала сходили по очереди, а после и вместе к руководству «Эдема». С тем же успехом они могли бы обращаться к создателю Эдема небесного. Заведующая, выросшая в многодетной протестантской семье одинокая пятидесятилетняя старая дева, своих подопечных в обиду не дала, и жалобщиков просто выставили за дверь. Тогда они начали писать кляузы. В приют наезжали комиссии и проверяющие, но ничего не помогло, зацепиться было не за что — и каждый вечер Китти продолжали громко зазывать на ужин. А она всё не приходила.
Первую кошку обнаружил в шесть тридцать утра Томас Уайт — мускулистый чернокожий охранник «Эдема», пришедший в этот день, вопреки обыкновению, на работу вовремя. Его слегка покачивало после бессонной ночи в клубе и двух сигарет с марихуаной, и поначалу он не понял, что за серая шкурка валяется у входной двери. Кошка сдохла давно, трупик был сухой, плоский и напоминал то ли дверной коврик, то ли половую тряпку. Присмотревшись, Том разобрался, на что он чуть не наступил, выматерился и ловким движением, носком тяжёлого армейского ботинка вышвырнул кошачьи останки на проезжую часть дороги. К кошкам, да и вообще ко всем домашним животным, Том был безразличен — воспринимал их как плюшевые игрушки, чья жизнь не стоила ничего. Впрочем, после двух лет службы в Афганистане он перестал ценить и человеческие. Уайт не придал значения находке и никому о ней не рассказал.
Вторую кошку следующим утром тоже нашёл охранник — сменщик Тома — Самюэль Барнс, пухлый рыжеволосый коротышка с женской фигурой и высоким голосом. Кошка также была мёртвой, но, в отличие от предыдущей, сохранилась лучше и смахивала бы на чучело для школьного кабинета зоологии, если б не пустые провалы глазниц. За тупость Барнса выгоняли по два раза чуть ли не из каждого класса из тех восьми, что он всё же ухитрился закончить, но к тридцати годам он, не прочитавший ни одной печатной книги, пристрастился к аудио и слушал теперь подряд всё, что мог скачать в районной библиотеке — от Шекспира до Гарри Потера. Так что, увидев перед входом мёртвое, высохшее, но ещё похожее на себя животное, он тут же припомнил, как Гекльберри Финн для избавления от бородавок рекомендовал ночью на кладбище покрутить дохлую кошку над головой. У Барнса возникла смелая мысль принести её медсестре Лили — смешливой брюнетке с круглым коричневым наростом на левой щеке, но, на своё счастье, он вовремя передумал. Кроме весёлого нрава у Лили имелась ещё тяжёлая рука, и Барнс как-то испробовал её на себе во время ночного дежурства, игриво хлопнув медсестру по пышному заду. Вспомнив это — у него тут же вспыхнула и зачесалась щека — Барнс благоразумно отодвинул кошку от входа забытой кем-то из постояльцев тростью и позвал уборщицу.
Невыспавшаяся и густо пахнущая свежим перегаром Саманта Л Кларенс сообщила Барнсу, что она не нанималась подбирать всякую заразную дохлятину, и ей хватает шестидесяти засранцев, из которых часть ходят под себя, а половина не помнит, как их зовут. Что если бы не пятеро малолетних детей, двести лет рабства и несправедливость капитализма, то чёрта с два её бы здесь видели. Собрались слушатели. Старушка из четвёртой палаты со сложной французской фамилией, которую никто не мог запомнить и потому звали Мама Хуана, принесла складной стульчик и села поближе. Все знали, что Саманта врёт. Что детей у неё трое: один сын сидит в тюрьме за попытку ограбления бензоколонки, а другой в пятнадцать лет сбежал в Калифорнию и с тех пор не появляется. Что живёт она в крохотной квартирке в субсидируемом доме с четырнадцатилетней дочерью-школьницей и часто меняющимися (у обеих) мужчинами и выбивает из государства множество разнообразных пособий. Всё получаемое и зарабатываемое она проигрывает на автоматах в казино или пропивает. Обычно сонная и медлительная, распалившись, она фантазировала виртуозно и убедительно, веря в то, что сочиняет, и каждый раз в запале создавая новую историю своей жизни, её трагедию и причины падения. Она бы ещё долго вопила, заводя себя и веселя окружающих, но тут появилась заведующая. Все с деловым видом разошлись по местам, кошка отправилась в мусорный бак, а сопровождавшей её примолкшей Саманте в спину было объяснено, что если ещё раз в таком виде… Она даже не обернулась.