Временами Одиссей беспокойно оглядывался в поисках своих спутников, увлеченных очаровательными туземками, но тут же светловолосая царица, дотрагивалась до его руки, увлекая за собой. Взгляд ее голубых глаз, сверкание солнца в волосах, волнующаяся грудь, ласковая улыбка завлекали его в тесные сети.
Девушки вывели их на большую поляну, где стояли прекрасные юноши. Один из них приветствовал Одиссея улыбкой и легким поклоном и предложил кратер, в котором плескался золотой пенный нектар.
Еще раз на мгновение сомнение овладело Одиссеем, он переглянулся с товарищами, но … не увидел их глаз. Их глаза были уже пусты, лица очарованно смотрели на легких, ласковых, похожих на цветы, вечных людей. Он заметил и чаши, сверкавшие в траве, и то, что и его бокал был уже наполовину пуст, отметил легкость и веселое блаженство во всем теле, готовом взлететь ввысь, точно Гермес, словно бы он, Одиссей, завладел чудесным шлемом и сандалиями этого бога. В голове туманилось и клубилось, перед его взором возникали чудесные картины удивительных красок. Шепот ласковых голосов переплетался с мягким хором, неведомая прекрасная мелодия вращалась вместе с окружающим миром. Разверзлась земля, выбегали из ее недр козлоногие сатиры, а длинноволосые нимфы печально сидели у источников, на кронах деревьев.
«Пойдем! Тебе у нас понравится», - промолвила белокурая царица на удивительно хорошо знакомом Одиссею языке и повлекла его за собой. И он понесся – красивый, сильный, обнаженный, как будто только что родившийся, со свежими силами и туманным разумом, сжимая кратер в руке.
На древних полянах, под ветвями деревьев, заслоняя вечернее солнце, кружился сильный озорной хоровод. Одиссей был поражен светлой, веселой песнью, славящей сад и горы, море и солнце.
То ли повинуясь какому-то внутреннему голосу, то ли желая следовать принятому в детстве дерзкому закону «делать все наперекор», собрав свою волю, он отступил назад и опрокинул бокал с золотистым нектаром прямо на куст. Тот мгновенно вспыхнул огоньками, а затем покрылся клейкой листвой. На мгновение все остановилась и тут же дружное «ах!» сменилось новым неистовым вихрем танца. Все вертелось, кружилось, гикало, хлопало в ладоши, козлоногие играли на дудках, глухо постукивая копытцами по мягкой травянистой земле.
«Ну, где же ты?», - потянула его к себе царица. От движения ее руки, из ослабевших пальцев Одиссея выпал кратер, и он, подчиняясь вольной стихии, сбросив с себя все сдерживающее, влился в общий хоровод, в котором девушки уже украсили венками головы его безумных спутников.
«Кто же вы»? – спросил Одиссей.
«Мы - лотофаги! Сейчас ты пил вино из цветка лотоса. Понравилось? Мы уже давно питаемся лотосом, он нам дает забвенье и веселье. Наши сады – это радость счастья. Мы сами – и деревья, и ручьи, и трава, и цветы… Посмотри, как мы вечно юны и красивы, всегда бодры и веселы. Мы давно забыли, что такое одежда. Мы сливаемся с природой в вечном танце, и она щедро дарит нам свои плоды. Мы молимся нашей матери Гее, и она оберегает нас, своих детей.
«Где же вы живете?»
«Там, за холмами, наш город. Мы ухаживаем за садами сестер Гесперид и получаем все нужное для жизни – плоды и веселье».
Одиссей лукаво улыбнулся: «Мне очень хорошо с вами».
«Ты навсегда останешься с нами и забудешь своих товарищей. Я избрала тебя себе в мужья и хочу, что бы ты одел этот перстень».
Он почувствовал острое, холодное кольцо в изрубленных руках.
Она потянула его в хоровод, и он забыл обо всем.
Она была трепетным огнем, чистой журчащей водой, тополем, дерзновенно вознесшемся в небеса, птицей, сложившей крылья и падающей с высоты, острой стрелой, летящей в даль, облаком белокрылым на голубом небосводе, грациозной ланью, пятнистой рысью, ласковой кошкой. Она сочетала в себе множество качеств. Ее дерзновенное тело манило, пугало покровом тайны. Оно сводило с ума, рождая тысячу безумных желаний.
И он бросился в этот водоворот страсти и все смешалось.
Они бежали меж высоких деревьев с факелами в руках, гордые и свободные, легко раздвигая кусты. Они срывали медовые яблоки, и сладкий сок кипел на губах, и губы эти сливались с губами вакханок. Они вбежали в город, мчались между колоссальных зданий по площадям. И слышны были бесконечная музыка, многоголосый хор, шлепанье ног, да стук копыт. Встречала их толпа красивых людей с удивительно чистыми и пустынными глазами. Это были вовсе не схожие с лотофагами люди. Здесь было много пожилых мужчин, разного вида седобородых старцев.
Громкие возгласы, прославляющие лотос, возникали, время от времени.