…Незадолго до смерти дед отвел меня в школу. И вот прошло полгода, наступили зимние каникулы. В зимние каникулы меня ждало два колоссальных удовольствия.
Первое — кремлевская елка. Я спросил деда:
— А как быть с елкой?
— Сейчас решим, — сказал он и позвонил Маленкову: «Внуку бы на ёлку…»
Елку я не помню совершенно — помню мешочек с конфетами и орехами.
И второе — ТЮЗ. «Синяя птица» Метерлинка. ТЮЗ, Сахар, Хлеб26 — для меня это было как в тумане, я сидел с дедом, плохо все понимал. Кстати, много лет спустя я попытался читать «Синюю птицу» в оригинале, но мне не пошло. Совершенно безумный и бездарный автор — не понял я его известности.
И еще помню какой-то кремлевский концерт, на который мы с дедом тоже пошли. Это последнее, что я помню о деде. Трудно было предположить, что этот человек скоро умрет. Дед постоянно упражнялся с гирями и гантелями, обливался холодной водой; за обедом обязательно выпивал 50 граммов дорогого коньяка — «для здоровья»; проводил все уикэнды на охоте. И вдруг умер от инфаркта.
Инфаркт у него был «политический»: Леонид Емельянович входил в ближний круг Маленкова27, а Маленков проиграл в 1955 году.
Как ни странно, дед хотел быть профессором — именно профессором, а не доцентом с кандидатской диссертацией. Он решил защитить докторскую, и она была посвящена истории Малого театра. Он очень много писал. Огромные тома — всё это в архиве есть: переплетенные тома, напечатанные на машинке. Когда дед уже собрался ее защищать, то позвонил своему другу, а точнее «личарде»28, который всегда «под локотком». Был такой актер Малого театра Зубов — наш сосед по даче. Старая дворянская семья, но абсолютный блюдолиз, похожий на Алексея Николаевича Толстого: с подгорликом, ожерелком, с длинным лицом, щеки, прядь набок — дворянские лица все под копирку. Дочка у него неплохая была — совершенно безумная Татьяна, математичка. Очень симпатичная.
Позвонил Леонид Емельянович ему и говорит:
— Приходи (скажем, послезавтра) на мою защиту.
Тот ему отвечает:
— Не смогу, извини.
— Что?
— Да я болен — видимо, буду болен и послезавтра.
Дед положил трубку и понял, что это конец. Поехал к своему другу генералу Кривошеину Семену29, и за обедом вдруг схватился за сердце. Его перенесли в комнату, из которой он вышел уже мертвый через месяц. Месяц он там лежал. Говорят, в наши дни бы спасли: теперь с таким инфарктом перемещают, спокойно выхаживают. Но на тот момент это было выше сил 4-го управления.
Меня приводили проведать дедушку. Он вполне общался, улыбался.
Помню, что сильно прокололся, потому что меня каким-то вещам, связанным — о ужас! — с христианской верой, научила наша домработница Анна Тимофеевна, — по-моему, что-то про ангелов и архангелов. Ну и проговорился: в беседе с дедом что-то упомянул про архангелов. Он меня спрашивает:
— Это откуда?
— Да вот — Анна Тимофеевна рассказала.
— Ааа… — И посмотрел на бабушку: «Ну, разберись с этим.»
Она:
— Хорошо.
Ничего особенного потом не было. Но дед не шутил с такими вещами — не даром же ушел воевать, как только появилась такая возможность. Очень серьезно относился к «очередным задачам советской власти».
Любопытный был человек — Леонид Емельянович Шаповалов. Мрачный, жесткий, темный и очень конкретный человек — от Кузбасса и вывоза архива ЦК до очистки от евреев Малого театра.
В нем смешивалась воля к власти и абсолютный сатраповский карьеризм. Комплекс власти, готовность мочить. И он ничего не боялся. В нем сочетались абсолютная безжалостность и решимость, отсутствие страха и одновременно конформизм. Такое сочетание бывает только в тюркских нукерах наподобие нойона при Бату или Джучи: он ангажирован в службу, он реально выполняет приказы хана. Но он не из страха это делает, в нем нет либерализма, никаких идей свободы — ни своей, ни чьей бы то ни было. Просто чистая власть. Сатанизм чистой воды. Мой дед был забран в этот луч — луч диктата, луч тоталитарности.
Леонид Емельянович умер в 1955 году. Директором Малого он был с 1944 по 195130. Перед тем как он умер планировалась его отправка послом в Венгрию — на то место, которое потом занял Андропов. И бабушка несколько лет говорила: «Какое счастье, что мы не поехали в Венгрию, мы бы оттуда живыми не выбрались». То есть, читай, какое счастье, что он умер раньше, чем мы бы поехали. Хотя, собственно говоря, почему она так считала — непонятно. Андропов же остался жив. Я думаю, что дед в этом плане тоже бы не оплошал.
27
Георгий Максимилианович Маленков (1901—1988) — советский государственный и партийный деятель, соратник И. В. Сталина, председатель Совета Министров СССР (1953—1955). Полгода, с марта по сентябрь 1953 года, Маленков, заняв пост, принадлежавший Сталину, воспринимался как его непосредственный наследник.
28
Личарда — верный слуга короля Гвидона в старинной русской сказке о Бове-королевиче. Имя его стало синонимом верного слуги. Однако в первой половине ХIХ века «личардами» иронически называли бестолковых слуг — камердинеров и лакеев.
29
Семён Моисеевич Кривошеин — генерал-лейтенант, Герой Советского Союза. Кстати, командовал совместным парадом немецких и советских частей в Бресте 22 сентября 1939 года.
30
В истории Малого театра сказано, что с Шаповалов был директором с 1 марта 1943 года по 1 апреля 1950 года. Это при нем в Малом театре был поставлен спектакль «Орел и орлица» об Иване Грозном, вызвавший возмущение Сталина: царь был показан страдающим от любви к кабардинской девушке. По мнению Сталина, личное не должно быть присуще образу царя. А один из спектаклей вызвал гнев Ворошилова: «Пьесу снять — у нас таких офицеров нет!». Шаповалов: «Жалко — хорошие артисты играют». И устроил закрытый просмотр, на котором присутствовал Сталин. В итоге спектакль был выдвинут на Сталинскую премию.