— Что? Мне это взять?
Она оглядела сверток.
— Я даже не знаю, что внутри. Но знаю, что мне это сильно не нравится.
За ее спиной раздался резкий голос странной девчонки. В тоне новобранки звучал упрек.
— Не знаю, маг, чем вы там занимались. Вы старались, чтобы я ничего не видела. Так нечестно.
Дырявый Парус взглянула на девчонку, потом опять на Быстрого Бена.
«Что все это значит?»
Чернокожее лицо мага осталось непроницаемым, однако в глазах мелькнула какая-то искорка. Как будто он испугался.
Бурдюк обернулся к девчонке.
— У тебя есть какие-то возражения, новобранка? — суровым тоном спросил он.
Темные девичьи глаза проехались по сержанту. Она пожала плечами и отошла.
Калам подал колдунье сверток.
— Ответы, — тихо произнес он. У него был приятный, мелодичный голос и характерный выговор уроженца Семиградия. — Нам всем они нужны, колдунья. Верховный маг Тайскренн убил твоих товарищей. Взгляни на нас — это все, что осталось от «сжигателей мостов». За ответы придется… платить. Ты согласна?
Бросив последний взгляд на обрубок тела с остекленевшими глазами, который еще совсем недавно был боевым магом, она взяла сверток. Тот оказался совсем легким. Внутри скрывалось что-то хрупкое и… подвижное. Движение ощущалось даже через ткань.
Дырявый Парус взглянула в неуклюжее лицо ассасина.
— Я хочу, чтобы Тайскренн получил по заслугам, — медленно произнесла колдунья.
— Значит, договорились, — улыбнулся Калам. — С этого все и начнется.
Колдунье показалось, что от его улыбки у нее свело все кишки. «Куда ты вляпалась?» — мысленно спросила она себя. Потом вздохнула:
— Решено.
Дырявый Парус подошла к краю холма, чтобы вернуться вниз, в развороченный лагерь. Ее глаза встретились с глазами девчонки, и колдунью прошиб озноб. Колдунья остановилась.
— Как тебя зовут, новобранка?
Девчонка улыбнулась, словно с ней шутили.
— Печаль.
Дырявый Парус невольно усмехнулась. Вполне подходящее имя. Запихнув сверток под мышку, она побрела вниз.
Сержант Бурдюк поддал ногой сплющенный шлем, и тот, подпрыгивая и кувыркаясь, полетел вниз. Некоторое время сержант следил за ним, затем обернулся к Быстрому Бену.
— Решено?
Глаза мага скользнули по Печали, после чего он кивнул.
— Из-за тебя мы теперь привлечем к себе непозволительное внимание, — заявила Бурдюку новобранка. — Верховный маг Тайскренн обязательно заметит.
Сержант нахмурился.
— Что еще за «непозволительное внимание»? И что тогда ты называешь «позволительным вниманием»?
Девчонка не ответила.
Бурдюк уже собирался отчитать ее, но слова застыли у него в горле. Как Скрипач однажды назвал эту сопливку? «Изворотливая сука». Так он и сказал ей прямо в лицо, а она молча выслушала, глядя на него своими мертвыми, каменными глазами. Увы, Скрипач оказался прав, и сержант был вынужден согласиться с его по-солдатски грубой оценкой. Но что самое гадкое — эта пятнадцатилетняя девчонка так пуганула Быстрого Бена, что маг даже не хотел вступать с ней в разговор. Ну и «подарочек» прислали им из Кана!
Сержант поискал глазами грузную фигуру Дырявого Паруса. Колдунья как раз шла по полю, усеянному обгоревшими трупами. Вороны с криками взлетали, прервав пир, и, угрожающе растопырив когтистые лапы, кружили над самой ее головой.
К нему неслышно подошел Калам.
— Клобук ее накрой, — пробормотал Бурдюк. — А колдунья-то до смерти боится этих птичек.
— Боится не она, а то, что у нее в руках, — возразил Калам.
Бурдюк поскреб бороду и сощурился.
— Вонючее это дело. Ты уверен, что нам оно нужно?
Калам пожал плечами.
— Слушай, сержант, — раздался сзади голос Быстрого Бена. — Они мурыжили нас в туннелях. Неужели верховный маг не догадывался, как все развернется дальше?
Сержант выразительно поглядел на мага. Девчонка стояла неподалеку и вполне могла слышать разговор. Бурдюк сердито покосился на нее и промолчал.
С холма было хорошо видно, как последние легионы черных морантов входили через Западные ворота в раздавленный город. Крепыш. Название города воспринималось теперь с горькой иронией. Во многих местах городские стены были пробиты базальтовым дождем. Отовсюду в небо ползли клубы черного дыма. Бурдюк кое-что слышал о давней вражде, существовавшей между морантами и горожанами этого некогда вольного города. Причиной вражды была власть над торговыми путями. Обе стороны не раз вцеплялись друг другу в глотку, но чаще удача оказывалась на стороне Крепыша. И теперь воины в черных доспехах, чьи лица скрывались за блестящими забралами таких же черных шлемов, готовились взять реванш. Они двигались без победных криков. Моранты вообще были немногословны, а их язык сплошь состоял из жужжащих и цокающих звуков. Вскоре, прорвавшись сквозь карканье воронов, из города стали доноситься первые негромкие крики мужчин, женщин и детей, гибнущих под ударами морантских мечей.
— Похоже, императрица выполнила то, что обещала морантам, — тихо произнес Быстрый Бен. — Долгожданный час резни настал. Не думал я, что Дуджек…
— Дуджек знает свои приказы, — перебил его Бурдюк. — Не забывай: Тайскренн сидит у него на хребте, и Однорукий хорошо чувствует когти верховного мага.
— Час, — повторил Калам. — А потом нам прикажут навести порядок.
— Не нашему взводу, — сказал Бурдюк. — Мы получили другой приказ.
Оба соратника уставились на сержанта.
— Ты еще веришь, что от нас не хотят избавиться? — удивился Быстрый Бен. — Знаю я этот приказ: отправиться на тот свет.
— Оставить разговоры! — рявкнул на них сержант. — Об этом позже. Калам, разыщи Скрипача. Нам нужно будет разжиться у морантов кое-какими припасами. Собери всех остальных. Ты, Бен, возьмешь с собой девчонку. Через час жду вас у шатра Железного кулака.
— А ты? — спросил Быстрый Бен. — Ты-то чем займешься?
В голосе мага сержант уловил почти неприкрытую просьбу о поддержке. Маг нуждался в указаниях, а может, ему попросту требовалось подтверждение, что они все делают правильно. Поздновато. И все равно Бурдюк испытывал какую-то неловкость. Не мог он сказать Быстрому Бену столь желанных для того слов: дескать, тяготы позади и положение меняется к лучшему. Сержант опустился на корточки, повернувшись лицом к поверженному городу.
— Чем я займусь? Да вот хочу посидеть и подумать. Я достаточно послушал и вас с Каламом, и Колотуна со Скрипачом. Даже Ходунок успел прожужжать мне уши. Ваши мысли я знаю. Теперь попробую понять, что я сам думаю обо всем этом. Дайте мне побыть одному. И прошу тебя, Бен, забери с собой девчонку.
Быстрого Бена даже передернуло от такого предложения. Спорить с сержантом он не стал, но ему вовсе не улыбалось провести это время в обществе Печали. Впрочем, Бурдюка не заботило, нравится его подчиненному распоряжение или нет. Ему хотелось обмозговать новый приказ, который он получил. Будь сержант человеком верующим, он капнул бы крови в чашу Клобука и воззвал бы к духам предков. Он верил в другое, в чем упорно не желал сознаваться даже себе. Бурдюк втайне разделял убеждение своих соратников: кто-то в империи желал, чтобы от «сжигателей мостов» остались лишь воспоминания.
Итак, Крепыш вскоре останется позади; кошмар с привкусом пепла во рту. Впереди лежал легендарный город Даруджистан, куда им предстояло переместиться. Бурдюка не оставляло предчувствие нового кошмара.
Лошади с трудом волокли телеги, битком набитые ранеными солдатами. Путь то и дело преграждали опрокинутые шатры. Образцовый порядок лагеря малазанских войск был смят. Воздух звенел от солдатских криков, и в каждом отчетливо слышались боль и ужас.
Дырявый Парус медленно пробиралась среди уцелевших солдат, многие из которых находились в полном ступоре, бесцельно бродя взад-вперед. Колесные колеи покраснели от крови. Страшнее всего было идти мимо лекарских шатров — рядом с ними валялись ампутированные руки и ноги. Из шатров и лачуг маркитантов (их за годы осады собралось здесь немалое количество) слышались плач и погребальные песни. В этот день судьба еще раз напомнила им, что война приносит не только прибыль.