– Тайскренн? Почему?
Девушка нахмурилась. Потом просто отошла к гребню холма и снова стала разглядывать город.
Порванный Парус задумалась. Девушка произнесла последние слова так, словно требовала призвать кого-то к ответу за случившееся. «Соучастие?» Нет, не то. «У Тайскренна нет друзей. Прекрасно!» – вдруг догадалась Порванный Парус. Этот день стал днем несчастья, и теперь на голову верховного мага посыплются обвинения. Порванный Парус посмотрела на Засеку, над которой раскинулось затянутое плотной пеленой тумана небо.
Последние четыре месяца она спала с Калотом: небольшое развлечение, чтобы развеять скуку затянувшейся осады. Именно так она пыталась объяснить себе собственный неожиданный для нее поступок. В действительности за этим скрывалось нечто большее, гораздо большее. Однако у Порванного Паруса не доставало сил быть честной с собой.
Она проснулась раньше Калота, почувствовав магическое послание. Открыв глаза, она улыбнулась оттого, что Калот – невысокого роста, но весьма ладно и пропорционально сложенный маг – спит, прижавшись к ней, как ребенок. Но Калот тоже почувствовал зов и открыл глаза навстречу.
– Хохолок? – спросил он, сбросив с себя одеяло и поеживаясь.
Порванный Парус скривилась.
– Кто же еще? Этот человек никогда не спит.
– Интересно, что на сей раз? – Он стоял, разглядывая свою одежду.
Она рассматривала его. Он был так тонок, что вместе они составляли комичную пару. В призрачном свете раннего утра, просачивавшегося через стенки палатки, контуры фигуры смягчились, делая Калота еще больше похожим на ребенка. Для человека ста лет от роду он прекрасно сохранился.
– Хохолок действует по поручению Дуджека, – сказала она. – Возможно, просто новые сведения. Калот ворчал, натягивая башмаки:
– Вот что получаешь, когда командуешь отрядом, Парус. В любом случае, с Недурианом было проще, позволь тебе заметить. Каждый раз, когда я на тебя смотрю, я хочу…
– К делу, Калот, – произнесла Порванный Парус как бы шутя, но Калот услышал резкие нотки в ее голосе.
– Что-то случилось? – спокойно спросил он. На его высоком лбу появились знакомые ей складки.
«Я думала, что уже избавилась от этого». Порванный Парус вздохнула и сказала вслух:
– Ничего не знаю, кроме того, что Хохолок хочет видеть нас обоих. Если это обычное совещание, там и доспишь.
Они молча оделись. Меньше чем через час Калота испепелит волной синего огня, и только вороны будут отвечать на отчаянные рыдания Порванного Паруса. Но сейчас оба мага просто готовились к неожиданному совещанию в палатке верховного кулака Дуджека Однорукого.
За палаткой Калота часовые последней смены толпились у костра, грея над огнем руки. Людей было немного: слишком ранний час. Палатки рядами расположились на склоне холма, спускавшегося в долину и обращенного к стенам Засеки. Флаги отрядов чуть колыхались от легкого утреннего бриза. С прошлой ночи ветер поменялся и доносил теперь до ноздрей Порванного Паруса запахи отхожих мест. В светлеющем небе угасали последние звезды. Казалось, что никакой войны нет.
Завернувшись от утренней прохлады в плащ, Порванный Парус стояла у палатки, глядя на огромную гору, нависшую над Засекой. Она внимательно разглядывала поверхность летучего острова, который, насколько она помнила, назывался Лунным Семенем. Ощетинившийся гнилыми зубами базальтовых башен, остров был домом самого могущественного противника, с которым когда-либо сталкивалась Малазанская империя. Лунному Семени, висевшему высоко над землей, осада была не страшна. Даже у отборных отрядов Лейсин, состоявших из Т'лан Аймассов, которые двигались так же легко, как пыль по ветру, не возникало мысли о том, что можно проникнуть в зону магической защиты острова.
У магов Засеки был могущественный союзник. Порванный Парус помнила, что когда-то давно, во времена императора, империя уже скрещивала шпаги с повелителем Лунного Семени. Тогда все обернулось скверно для империи, но Лунное Семя вышло из игры. Никто из выживших так и не понял, почему. Это осталось еще одним из тысячи секретов, унесенных императором в свою водную могилу.
Возвращение Лунного Семени сюда, в Генабакис, было неожиданностью. В этот раз неожиданного отступления не было. Полдюжины легионов магов Тисте Анди спустились с острова, возглавляемые воителем по имени Каладан Бруд, и слились с отрядами наемников Малиновой гвардии. Соединившись, две армии отбросили назад Пятую армию Малазана, оттеснив ее к северному краю равнины Рхиви. За спиной у разбитой Пятой армии оказался Унылый лес, что заставило их остановиться и отражать нападение Бруда и Малиновой гвардии. Это было равнозначно смертному приговору.
На самом деле, Каладан Бруд и Тисте Анди были не единственными обитателями Лунного Семени. Войсками командовал невидимый повелитель, приведший остров сюда и заключивший союз с магами Засеки.
У отряда Порванного Паруса было не много шансов выстоять перед лицом такого противника. Так что осада оказалась бессмысленной для всех, кроме Разрушителей Мостов, которые упрямо продолжали строить свои туннели, чтобы взорвать древние стены города.
«Остановись, – взмолилась она Лунному Семени. – Посмотри, запомни запах крови и крики умирающих от твоей руки. Подожди, пока они закроют глаза».
Калот ждал ее. Он ничего не сказал, понимая, что значит этот ритуал. И за это тоже она любила этого человека. Как друга, конечно. Ничего серьезного, ведь ничего пугающего в любви к другу нет.
– Хохолок в нетерпении, – произнес Калот.
– Я чувствую, – вздохнула она. – Поэтому и не спешу.
– Я понимаю, но все-таки пора идти, Парус, – он усмехнулся.
– Хм, мы не сможем прийти, когда они уже все решат?
– Ничего особенного они и не станут решать. В любом случае, – его улыбка исчезла, – пора идти.
Через несколько минут они были у штабной палатки. Единственный моряк, стоявший на часах, занервничал, отдавая честь магам. Порванный Парус остановилась и посмотрела на него.
– Седьмой полк?
Он кивнул, избегая ее взгляда.
– Да, третий отряд.