– Кровь, – забормотала она, – прольется потоком. «Каменщик складывает курган, ведь он слуга Смерти, и он коснется меня. А могила… для меня ли она? Или я уйду от нее? Оставив Разрушителей Мостов на произвол судьбы, ускользнув от Тайскренна и империи?»
Ее мысли взбудоражили воспоминания, которые она подавляла в себе вот уже два столетия. Образы потрясли ее. Она снова брела по грязным улицам городка своего детства, дитя, наделенное Талантом, дитя, которое видело, как война превратит людей в кровавое месиво. Дитя, которое бежало своего знания, ни с кем не делясь им, а потом пришла ночь, ночь крови и смерти.
Дар рос в ней, он становился все ощутимей. Теперь, спустя много лет, он был настолько силен, что мог вдребезги разбить ее мир, превратив в призраки все то, что она считала прочным, лишив ее иллюзорного чувства безопасности, которое спасало ее вот уже две сотни лет.
Образы и в этот раз ушли в глубины подсознания, но они изменили ее. В этот раз она не убежит. Она посмотрела на Гончую. Глаза животного, казалось, горели желтым огнем, проникавшим сквозь ее плоть в поисках ее души.
Она застыла на стуле, ощутив за спиной чье-то леденящее кровь присутствие. Порванный Парус, медленно повернулась.
– Прости, что не предупредил, – произнес Быстрый Бен, появляясь из туманного облака своего Пути. Она снова ощутила странный пряный запах его магии. – Компания собирается, – сказал он несколько рассеянно. – Я позвал Хохолка. Он придет через Путь.
Порванный Парус вздрогнула, ее пронзило предчувствие. Она снова посмотрела на расклад и начала собирать карты.
– Ситуация все осложняется, – произнес маг за ее спиной.
Она помедлила, силясь улыбнуться.
– В самом деле? – пробормотала она.
Ветер с дождем хлестал Вискиджака по лицу. Откуда-то издалека донесся звук колокола. Сержант потуже затянул веревки капюшона. Вид с крыши на восточное крыло дворца был почти полностью закрыт пеленой дождя.
– Все эти дни ты только молчал и наблюдал, – сказал он, обращаясь к спутнику. – А теперь пришло время сказать что-нибудь.
Скрипач утер капли на лице и посмотрел на восток.
– Мне нечего рассказать тебе, – хрипло ответил он. – Только ощущения. Одно из них касается этой женщины.
– Порванного Паруса?
– Угу, – раздался звон металла, когда сапер отстегнул ремень, на котором держался меч. – Терпеть не могу эту штуку, – буркнул он.
Вискиджак проследил за тем, как сапер взялся за ремень и подтолкнул меч вперед по черепице.
– Только не забывай, как ты сделал в последний раз, – произнес сержант, пряча усмешку. Скрипач нахмурился.
– Стоит один раз ошибиться, как все только и напоминают тебе.
Вискиджак ничего не ответил, его трясло в беззвучном приступе хохота.
– Клянусь костями Худа, – продолжал Скрипач, – я не воин. Не солдат. Родился в переулке малазанского города, учился резать камень в каменоломнях на равнине, – он посмотрел на сержанта. – Ты ведь тоже был каменотесом. Так же, как и я. Только я не схватываю военную науку так быстро, как ты. Мне достался рядовой состав и мины; иногда я думаю, что сделал неверный выбор.
Изумление Вискиджака от боли, прозвучавшей в словах Скрипача, проходило. «Схватываю что? Как убивать людей? Как посылать их на смерть в чужой стране?» – пронеслась у него в голове.
– А что ты чувствуешь по поводу Порванного Паруса? – спросил сержант.
– Не знаю, – ответил сапер. – Я полагаю, ее терзают какие-то старые демоны. Вискиджак усмехнулся.
– Едва ли ты найдешь мага, которого не мучило бы сомнительное прошлое, – произнес он. – Говорят, она была отнюдь не рекрутом, она из высшего состава. Но она лишилась своего положения.
– Мы не вовремя нашли ее.
– Ее отряд погиб. Ее предали. Если не империя, что у нее останется?
«Что у всех у нас останется?»
– Кажется, что она готова разрыдаться в любую минуту. Она потеряла что-то основное в себе, сержант. Если Тайскренн до нее доберется и немного нажмет, она сломается.
– Полагаю, ты недооцениваешь магов и их искусство, Скрипач, – ответил Вискиджак. – Она из выживших и… верных. Это не новость, что я скажу, но ей предлагали звание верховного мага не один раз, и который раз она отказывалась. Она не афиширует этого, но она очень близко знакома с Тайскренном. Она хозяйка своего Пути, ее нельзя обвинить в слабости.
Скрипач присвистнул, хватаясь руками за парапет.
– Значит, я не прав.
– Еще что-нибудь?
– Только одно, – невозмутимо отозвался Скрипач. Вискиджак замер. Он понимал, что означает такой тон.
– Продолжай.
– Что-что будет этой ночью, сержант, – Скрипач повернулся, глаза его блестели во тьме. – Будет жарко.
Они оба услышали звук открывающегося в крыше люка. Верховный кулак Дуджек Однорукий появился в ореоле света, вырвавшегося из комнаты внизу. Он шагнул на последнюю ступеньку и вышел на крышу.
– Помогите же мне справиться с этой проклятой дверцей, – обратился он к ожидавшим его Вискиджаку и Скрипачу.
Они поспешили к нему, скрипя подошвами по мокрой черепице.
– Есть что-нибудь о капитане Паране, верховный кулак? – спросил Вискиджак, пока Скрипач прикрывал дверь люка. Опять стало темно.
– Ничего, – ответил Дуджек. – Он пропал. Опять этот ваш убийца, Калам.
Вискиджак покачал головой.
– Я знаю, где он и где он был всю эту ночь. Еж и Маллет были последними людьми из видевших капитана. Он был в гостинице, потом исчез. Верховный кулак, мы не убивали капитана Парана.
– Не оправдывайтесь, – буркнул Дуджек. – Ненавижу. Скрипач, это твой меч лежит там? В луже!