Почти по собственному почину открылся Тюр, вливая в ее усталое тело энергию. Ее глаза обратились к раскладу.
Хохолок это почуял.
– Порванный Парус, – прошептал он слегка изумленно. – Иди. Фатид зовет тебя. Прочти то, что должно прочесть.
Глубоко взволнованная и обеспокоенная, Порванный Парус взялась за Крыло Дракона. Она заметила, как дрожат ее руки, когда взяла карты. Она медленно тасовала их, ощущая, как карты мягко скользят под пальцами.
– Я чувствую бурю, бушующую в них, – произнесла она, раскладывая карты на столе.
Хохолок многозначительно хихикнул.
– Первый Аркан задает тон. Давай! Она перевернула верхнюю карту.
– Рыцарь Тьмы. Хохолок вздохнул.
– Хозяин Ночи делает игру. Разумеется.
Порванный Парус рассматривала нарисованную фигуру. Лицо было неясно, как всегда. Рыцарь был обнажен, его кожа отливала черным. От бедер он был человеком с хорошо развитыми мышцами, высоко поднимающим над головой двуручный меч, от которого тянулись дымные цепи, уходящие во тьму. Нижняя часть его тела принадлежала дракону, шкура была черной и только на животе переходила в серое. Как обычно, она видела нечто новое, то, что не встречалось ей раньше, выжидая свое время. Над головой рыцаря что-то висело, нечто, видимое только боковым зрением. Когда она фокусировалась на нем, оно исчезало. «Разумеется, нелегко разглядеть истину, верно?»
– Вторая карта, – торопил Хохолок, скорчившись на столе поближе к картам.
Она перевернула вторую карту.
– Опонны, двуликие Шуты Удачи.
– Худ побери их, – пробурчал Хохолок.
Сестра была в нормальном положении, а брат озадаченно глядел, стоя вверх ногами. Эта нить скорее тянула назад, чем толкала вперед, нить удачи. Выражение лица сестры было милым и мягким, означая нынешнее положение дел. Еще одна едва различимая деталь задержала взгляд Порванного Паруса: там, где рука сестры касалась руки брата, блестел крошечный серебряный диск. Чародейка нагнулась ближе, прищурившись. Монета, на одной стороне мужское лицо. Она моргнула. Нет, женское. Мужское, женское. Она резко выпрямилась. Монета вращалась.
– Давай дальше! – потребовал Хохолок. – Ты слишком медлишь.
Порванный Парус видела, что Опонны не интересуют куклу, а это о многом говорило. Она перевела дыхание.
В это дело втянуты Хохолок и Разрушители Мостов, она это чувствовала. Но вот ее роль неясна. После этих двух карт она уже знала больше, чем все они. Этого было немного, но достаточно, чтобы вывести ее живой из дела. Она выдохнула, подалась вперед и накрыла расклад ладонью.
Хохолок подскочил и завертелся на месте.
– Ты берешься за это? – разъярился он. – За Шута? Вторую карту? Бред! Сдавай дальше!
– Нет, – ответила Порванный Парус, снимая верхние две карты и возвращая их в колоду. – Я выбрала. И ты здесь ни при чем, – она встала.
– Сука! Я могу уничтожить тебя одним взглядом! Прямо теперь!
– Прекрасно, – произнесла волшебница. – Неплохая причина отсутствовать на заседаниях у Тайскренна. Действуй, Хохолок, – она ждала, скрестив руки.
Кукла засопела.
– Нет, – произнес он. – Ты мне нужна. И ты раздражаешь Тайскренна даже больше, чем я, – он мотнул головой в подтверждение своих слов, потом хохотнул. – Мое слово твердо.
Порванный Парус задумалась.
– Ты прав, – вздохнула Парус. Потом повернулась и пошла к выходу. Она тронула рукой грубый полог и остановилась. – Хохолок, насколько хорошо ты слышишь?
– Достаточно, – буркнула марионетка.
– Значит, ты должен слышать вращающуюся монету?
– Это из лагеря. А что слышишь ты?
Порванный Парус улыбнулась. Не сказав ничего, она отдернула полог и вышла. Когда она шла к штабной палатке, странные надежды зародились в ней.
Она никогда не считала Опоннов союзниками. Призывать удачу было глупо. А первый Аркан? Тьма, коснувшаяся ее руки, веющая холодом, грозно громыхающая и дымящаяся. И странный запах, запах рабства. Рыцарь может быть либо врагом, либо союзником, а скорее, ни тем, ни другим. Сам по себе, непредсказуемый. Но Опонны шли в тени у воина, оставляя Аркан Тьмы в стороне, между ночью и днем. Вращающаяся монета Опоннов потребовала от нее выбора.
Хохолок ничего не слышал. «Чудесно».
Даже сейчас, когда она подходила к штабной палатке, в ее ушах раздавался звон вращающейся монеты. Монета вращалась, вращалась, Опонны оборачивались то одним лицом, то другим. Но главной здесь была сестра. «Вертись, монета. Вертись».
Третья глава
Теломен, Тартено, Тоблакай…
Кто еще, как они,
Не подвластен забвенью?
Знакомое уху
С детства звучанье легенды…
Их деяния выше законов
И правил…
Они – три кита
Для поддержки Земли…
Теломен, Тартено, Тоблакай…
Имена их
Навеки останутся с нами…
Имперский корабль легко рассекал морскую гладь, паруса трепетали, снасти поскрипывали под ветром. Капитан Паран оставался в своей каюте. Он устал бесконечно вглядываться в восточный горизонт в ожидании первых признаков земли. Земля скоро, очень скоро.
Паран прислонился к деревянной стенке помещения, глядя на мерцающий огонь и поигрывая кинжалом. Стол перед ним был уже весь покрыт царапинами и порезами.
В лицо ему подул холодный ветерок. Он обернулся и увидел, как из имперского Пути выходит Весельчак. Он уже года два не встречал Когтя.
– Дыхание Худа, – произнес Паран, – ты не можешь выбирать одежду другого цвета? У тебя просто болезненное пристрастие к зеленому.
Наполовину человек, наполовину Тисте Анди, казалось, был в тех же одеждах, что в их последнюю встречу: зеленая шерсть, зеленая кожа. Только бесчисленные кольца на его длинных пальцах оживляли зеленую гамму. Коготь прибыл в кислом настроении, и замечание Парана его не улучшило.
– Думаешь, мне нравятся эти походы? Никакая магия не помогает, когда ищешь корабль посреди океана.
– Но ты надежный курьер, – пробормотал Паран.
– Вижу, твои манеры не улучшились, капитан. Не понимаю пристрастия к тебе адъюнкта.
– Стоит ли терять от этого сон? Итак, ты меня нашел. Говори.
Прибывший нахмурился.
– Она с Разрушителями Мостов. Возле Засеки.
– Осада продолжается? Насколько устарела твоя информация?
– И недели не прошло, как я тебя нашел. В любом случае, – продолжал он, – ларчик вот-вот откроется. Паран хмыкнул. Потом поморщился.
– Какой отряд?
– А ты что, знаешь все?
– Да, – подтвердил Паран.
Весельчак помрачнел еще больше, потом поднял руку и принялся разглядывать кольца.
– У Вискиджака. Она из новобранцев.
Паран закрыл глаза. Он уже ничему не удивлялся. «Боги играют со мной, – подумал он. – Вопрос только, какие боги? Да, Вискиджак. Когда-то ты командовал армией, тогда, когда Лейсин еще называлась по-другому. Тогда ты мог выслушивать советы и делать выбор. Ты не смог остановить эту женщину. Может, ты сможешь остановить меня. Но теперь ты командуешь отрядом, только отрядом. А она – императрица. А я? А я дурак, что живет во сне. Единственное, что я хочу, чтобы сон кончился».
Он открыл глаза и снова увидел Весельчака.
– Вискиджак. Война с Семью Городами, Арен, священная пустыня Ракару, Натилог…
– Это все времена императора, Паран.
– Итак, – произнес Паран, – меня назначают командовать взводом Вискиджака. Миссия зовет нас в Даруджистан, город городов.
– Твой новобранец показывает свою силу, – с гримасой произнес Весельчак. – Она повязала Разрушителей Мостов, возможно, Однорукого и Вторую и Третью армии в Генабакисс.
– Ты шутишь. К тому же, моя цель – она. Только она. Адъюнкт считает, что мы и так уже долго ждем. А теперь и ты мне рассказываешь о том же? Я не верю, что Дуджек может предать, только не он. И не Вискиджак.