С его плеч свисала короткая мантия из белого меха на подкладке из яркого пурпурного шелка.
Наш отряд остановился у входа в здание, и по знаку вождя, меня опустили на пол. Опять рука об руку с воином мы прошли в зал аудиенций. По-видимому, на Марсе церемония приближения к верховному вождю не была сопряжена с особенными формальностями.
Взявший меня в плен воин просто продвинулся к кафедре, причем остальные расступились, по мере того, как он проходил вперед. Сидевший на кафедре поднялся на ноги и произнес имя моего конвоира, который в свою очередь остановился и повторил имя правителя, после чего следовал полный его титул.
Имя взявшего меня в плен было Тарс Таркас. Он был вице-вождем общины и был известен как государственный ум и как воин. По-видимому, он кратко доложил о приключениях, связанных с его экспедицией, включая и взятие меня в плен, а когда он кончил, верховный вождь обратился ко мне.
Я ответил на нашем добром английском только для того, чтобы убедить его, что ни один из нас не в состоянии понять другого, но заметил, что, когда по окончании своей речи я слегка улыбнулся, он сделал то же самое. Этот факт и аналогичный ему во время моей первой беседы с Тарс Таркасом убедил меня в том, что у нас есть хотя бы общее: способность улыбаться, а следовательно и смеяться; это указывало на наличие чувства юмора.
Собравшиеся воины разглядывали меня, подойдя ко мне вплотную и ощупывая мои мускулы и кожу. Затем верховный вождь изъявил, очевидно, желание видеть мое представление и, сделав мне знак следовать за ним, направился с Тарс Таркасом к открытой площади. Получив несколько весьма ощутимых ушибов, к большому удовольствию марсиан, я опять хотел прибегнуть к испытанному способу ползанья, но это оказалось для них нежелательным, и я был грубо поставлен на ноги каким-то огромным детиной, который больше всех смеялся над моими неудачами.
Когда он наградил меня тумаком, чтобы поставить на ноги, физиономия его была от меня на очень близком расстоянии, и я сделал то, что оставалось сделать джентльмену, попавшему в атмосферу грубости, необузданности и полнейшего отсутствия уважения прав чужестранца: я ударил его кулаком по челюсти, и он свалился наземь, как заколотый бык. Когда он упал, я повернулся и прислонился спиной к одному из пюпитров, ожидая мстительного нападения его товарищей, и твердо решил дать им перед смертью хороший бой, насколько позволят мне неравные силы.
Верзила, которого я сшиб с ног, лежал на том же месте, где он свалился, но ни один из товарищей даже не подошел к нему. Тарс Таркас подошел ко мне, протянув одну из своих рук, и так мы дошли до площади без дальнейших приключений. Я не знал, зачем мы пришли на открытое место, но вскоре получил разъяснение этому. Вначале они несколько раз повторили слово «сак». Затем Таркас сделал несколько прыжков, причем перед каждым произносил слово «сак». Затем, обернувшись ко мне, он сказал «сак». Я понял смысл их желание и, собравшись с силами, сделал такой «сак», что поднялся на добрые полтораста футов; но на этот раз я не потерял равновесия, а встал на ноги, даже не упав. Затем несколькими прыжками по 20-30 футов я возвратился к группе воинов.
Мое представление было дано в присутствии нескольких сот маленьких марсиан, и они немедленно стали просить повторения. Тарс Таркас и верховный вождь обменялись несколькими словами и первый, вызвав из толпы молодую женщину, дал ей какое-то распоряжение и сделал мне знак, чтобы я последовал за ней. Я ухватился за предложенную мне руку, и мы вместе стали пересекать площадь по направлению к большому зданию по ту сторону ее.
Моя «красивая» спутница была около восьми футов ростом. Она только что достигла зрелости, но рост ее еще не достиг своего максимального предела. Вся она была светло-зеленого цвета, с гладкой, лоснящейся кожей.
Как я узнал потом, ее имя было Сола, и она принадлежала к свите Тарс Таркаса. Она привела меня в большую комнату, помещавшуюся в одном из зданий, выходящих на площадь. Судя по разбросанным на полу лоскутам шелка и меха, это была спальня туземцев.
Комната освещалась несколькими большими окнами и была красиво украшена стенной живописью и мозаикой, но на всем этом лежал как бы неопределенный отпечаток древности, который ясно говорил о том, что архитекторы и строители этих чудесных произведений искусства не имели ничего общего с этими дикими полузверьми, обитающими в них теперь.
Сола знаком попросила меня сесть на кучу шелка посреди комнаты и, обернувшись, издала страшный шипящий звук, как бы подавая знак кому-то, находящемуся в соседнем помещении. В ответ на ее зов я впервые увидел новое чудо Марса. Оно вошло, покачиваясь на десяти тонких ножках, и село на корточки перед девушкой, подобно послушному щенку. Чудовище было ростом с шотландского пони, но голова его несколько напоминала голову лягушки, за исключением лишь того, что челюсти его были снабжены тремя рядами острых, длинных клыков.