— Непременно позвони, когда вернешься в Ленинград, — сказала она.
— Всенепременнейше, — сказал он и для убедительности произнес ее телефонный номер.
— Жалко, что мы так неожиданно расстаемся, — она пощупала перевязанный лоб. — Как я, наверно, глупо сейчас выгляжу.
— Я тоже.
— Это ужасно, но я не могу ничего изменить. Я не хочу, чтобы ты ушел. Понимаешь? Просто так — взял и ушел. Не уходи.
Он не знал, что ей ответить. «Измена, измена, — стучало в голове. — Они ищут меня, а не ее. Если бы мы не завернули к экологам, вполне могли напороться на облаву. Может быть, снова податься к американцам? Нет, до них тоже доберутся, если уже не добрались. Надо где-то спрятаться».
Она вдруг схватила его за руку.
— Я хотела сказать, что ты очень много для меня сделал. Ты изменил мою жизнь. Понимаешь, я всех учила, что главное — это выжить. А после встречи с тобой поняла, что все не так. Главное — не как выжить, а как прожить. Я очень хотела тебя когда-нибудь еще раз увидеть. Так много надо сказать… И вот мы встретились, и ты уже уходишь. Это неправильно. Так нельзя.
«А ведь они от нее просто так не отстанут, — подумал Гранцов. — Она не сможет им врать. Нет, врать-то она будет, но они ей не поверят. И не отстанут. Расколется баба, не выдержит. И они узнают все».
— Я передумал, — сказал он. — Тебе нельзя сейчас оставаться одной. У тебя есть место, где ты могла бы перекантоваться какое-то время?
— Есть.
— Сделаем так, — решил Гранцов. — Едем к тебе. Если там никого нет, собираем вещи и уходим на катере. Если там кто-то есть, то уходим без вещей.
Они оставили «тойоту» среди картонных лачуг, покрытых ребристой жестью. Татьяна вполголоса договорилась с какими-то женщинами, и они долго обнимались, прощаясь с ней.
К ее вилле они вышли со стороны реки.
— Пахнет дымом, — прошептала она. — Кто-то курит возле дома.
— Интересно, кто бы это мог курить? — шепотом ответил Гранцов, отвязывая катер. — Баки заправлены?
— Конечно. Подожди, Вадим. Может быть, я все-таки попробую войти в дом?
— Не советую. Прошу на борт.
Он с усилием перебирал руками скользкие доски причала, выводя катер на течение. Потом взял весло и оттолкнулся от стенки. Тяжелый катер медленно разворачивался, почти не слушаясь весла.
— Если мы заведем мотор, они нас услышат, — сказала Татьяна.
— Соображаешь, — похвалил ее Гранцов. — Спустимся по течению подальше. Плохо только, что луна сегодня. Будем надеяться, что здесь не принято гулять у речки по ночам.
Течение подхватило катер и понесло прочь от белеющих в темноте свай причала. Когда же они растаяли позади, стало казаться, что катер застыл на воде. Над головой висели неподвижные звезды, за лесом замер ровный диск луны. И только одинокий огонек на берегу медленно смещался в сторону.
— Далеко еще до моста? — спросил Вадим.
— Не могу сказать. Не вижу ничего.
— На нем есть какое-нибудь освещение?
— Нет. Это разрушенный мост. Он обвалился во время землетрясения. Кое-как уложили доски через проломы, но машины по нему не ходят. Только люди. Нет, я думаю, что там нет никакого освещения.
— Откуда у тебя такой крейсер?
— Достался вместе с виллой. Я каталась на нем только один раз. Не для удовольствия, по работе. Хорошо, что клиент был опытный моряк, он сам с ним возился. Все наладил, все мне показал. Он говорил, это ценная вещь.
— Хотя бы одну твою ценную вещь мы спасли, — сказал Гранцов. — Ты хотела вернуться за чашками?
— Как ты угадал?
— У меня дома такие же, «Ломоносовский кобальт», — соврал Вадим и тут же поправился: — Или почти такие же. То есть не у меня, а у жены.
— Когда ты успел жениться?
— Как только вышел из госпиталя.
— Поздравляю.
По голосу можно было догадаться, что Татьяна не слишком обрадовалась. Зато Гранцов искренне порадовался своему умению деликатно сообщать неприятные новости.
Мост показался неожиданно. На повороте река расширялась, и темная полоса, висящая над водой, словно выползала из леса. Гранцов услышал, что вода где-то впереди начала шуметь. До сих пор она только тихо плескалась о борт катера.
Шум — это плохо. Это какое-то препятствие. Пороги. Или обломок конструкции, торчащий над водой.
Дрейфующим катером почти не удавалось управлять. Если бы у Гранцова было хотя бы два весла! А одним веслом ему не справиться. «Если течение вынесет нас на это шумящее впереди препятствие, — думал Вадим, — то не останется времени для маневра. Надо срочно запускать двигатель. А если на мосту солдаты? А если не на мосту, а на берегу? По воде шум разносится далеко. Запустим мотор — и его услышат даже в «Эксельсиоре». Нет, будем терпеть до последней возможности».