Он отдал трубку Татьяне:
— Все. Разговор окончен.
— Ты чего эфир засоряешь? Что говорят-то? — спросил Гранцов, хотя и так было видно, что услышанное не обрадовало Макса.
— Сказали, что Григорян переведен на другую работу. Что он сейчас занят эвакуацией российских граждан. А говорил со мной настоящий советник по культуре. Так, сука, и сказал: настоящий.
— Другие телефоны есть?
— Других не помню, только этот. Хрен с ними, пробьемся и сами, — сказал Макс. — Ты чего пост бросил?
— Заложники наши смылись, — доложил Гранцов. — Сейчас сюда бойцы приедут. Я отсюда с ними повоюю, а вы пока держите крейсер под парами.
— Этого урода зачем притащил?
— Пригодится. Давай пока позицию оборудуем.
В палатке стояли деревянные ящики, наполненные тяжелыми бумажными пакетами с аккуратными бирками. Вадим заглянул в один пакет и обнаружил там песок. Отличный материал для защитного сооружения.
Татьяна помогала перетаскивать ящики и устанавливать их. Сил у нее, казалось, было побольше, чем у Макса, который все чаще останавливался и кашлял.
Полог палатки скрутили в рулон и закрепили наверху. Через открытый вход открывался прекрасный сектор обстрела.
— Все, я готов, — Гранцов установил винтовку ложем на стопку блокнотов.
— Я справа буду, — предупредил Макс, вставляя магазин в автомат. — Подключусь по ходу дела. Смотри, не забудь, что справа — свои.
— Вас понял, сосед справа. Таня, слушай, ты свою задачу поняла? Держи мотор на холостых оборотах. Если увидишь, что из палатки пошел дым, жми на газ и пробивайся по реке в Кальенте. Если тебя остановят, вали все на нас. Ты была нашей заложницей.
— Ага, заложница-наложница, как бы не так, — сердито сказала она. — Я останусь здесь. Дай мне пистолет. Я умею стрелять. Зачем тебе он? У тебя много оружия. Дай мне пистолет.
— Успокойся. Кто-то же должен держать катер в боевой готовности, верно?
— Ты не хочешь позвонить в Ленинград? — спросила она.
«Ах, хитрюга», — с нежностью подумал Гранцов. «Что мне с тобой делать?»
— Хочу, — сказал он, качая головой. — А успеем?
— Сейчас сделаем! — она снова села к складному столику, на котором стоял аппарат.
— Куда будешь звонить? — спросил Макс.
— Жене. Предупрежу, что могу задержаться. Ты же понимаешь, беременной женщине вредно волноваться…
Он оглядывал дорогу и макушки деревьев, выглядывавшие из-за пригорка. Если появится вертолет, придется рассредоточиться. Будем надеяться, что хотя бы Татьяну не тронут. Будем надеяться, что ее считают пленницей, а не сообщницей.
А с нами им придется повозиться. С чего бы им брать нас живыми? Нет, они просто хотят не выпустить нас отсюда, вот и все.
Гранцов увидел, что над гребнем холма, за который переваливала дорога, поднялась почти невидимая полоса пыли.
Едут.
— Говорите, — произнесла Татьяна голосом телефонистки.
Гранцов схватил трубку, потом перехватил другой рукой и вытер потную ладонь о гимнастерку.
— Регина? Привет! Я уже еду домой.
— Наконец-то. Я не могу заснуть.
— Деду передай, что Григоряна я так и не встретил. Хотели посидеть, выпить. А его никак найти не могут, уроды. Пусть отцу его позвонит, все объяснит, как он умеет. Чтоб потом никто не обижался. Только побыстрее. Ты меня хорошо слышишь?
— Слышу вас хорошо, — обиженно ответила Регина.
— Я уже выехал из Сан-Деменцио, скоро буду в Кальенте, оттуда автобусом уже напрямую в посольство. Нас оттуда будут отправлять. С транспортом тут, конечно, проблемы. Да, еще скажи, что половина группы уже улетела, на транспортном, с оказией. Тот самый транспортный, о котором мы с тобой говорили. А я не захотел. Хочу с комфортом.
Макс покрутил пальцем у виска, потом, смеясь, хлопнул его по плечу и, пригибаясь, выбежал из палатки.
Гранцов рассчитывал на чудо. На то, что ребята, которые прослушивают телефон Регины, не спят сейчас. На то, что они все поймут. На то, что не будут ждать утра, а сразу свяжутся с генералом Митрофановым. Он говорил так, будто Дед и «отец Григоряна», то есть российский посол, сидели сейчас рядом с Региной.
А на что еще оставалось рассчитывать? Он уже видел крыши двух «уазиков», которые двигались по ту сторону пригорка. Вот один из них целиком показался на дороге и сразу остановился.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Гранцов, чтобы не обрывать разговор на полуслове. Он старался вести себя органично. — Как твоя знаменитая пигментация?