Но через открытую дверь Кирсанов увидел не только джунгли. Он увидел, что самолетик продолжает катиться вовсе не под действием силы инерции, а под действием сил народной самообороны. Легионеры в серой форме и пилотках-«испанках» упирались в крылья и толкали самолет куда-то в джунгли. На самом краю бетонки они по команде выполнили разворот, и только колеса самолета остались на твердом покрытии, а хвост утонул в зелени, со смачным хрустом погрузившись в кусты.
Марат спрыгнул на землю и вытянул трап.
— Буэнос диас! — сказал он легионерам. — Мучос грасияс.
— Stop! Go away! — сказали легионеры.
— Ну вот, снова здорово…Руссо туристо, — сказал Кирсанов. — Сафари Сан-Деменцио! Авентура грандиоза!
Из самолетика выбрался пилот и, виновато разводя руками, понес какую-то тарабарщину. Кирсанов заметил, что среди личного состава народной самообороны почти не видно было представителей коренного народа. Преобладали узкоглазые азиаты. Командовал всеми краснолицый скандинав, похожий на сельского агронома в своей клетчатой рубашке и соломенной шляпе. И никто не понимал по-испански. Только перейдя на свой авиационный английский, пилот смог объясниться с водителем заправщика. Кирсанов помог вставить шланг и забрался в самолет.
— Экскурсия отменяется по техническим причинам, — объявил он.
— Ну и слава Богу, — ответил Федор Ильич.
Гранцов ничего не сказал. Он вообще вел себя странно. Ни разу не вмешался в разговор, не предлагал денег. Просто укрылся своей курткой на последнем ряду, притворяясь спящим. А может, и правда, спал.
Самолет уже взлетел, развернулся, набрал высоту и поднялся за облака, когда Гранцов, наконец, перебрался к креслу Марата.
— Нас сюда не пускают очень упорно, — сказал он. — Как думаешь, почему?
— Потому что козлы.
— Не только. Ты видел вертолеты?
— Видел.
— А подвеску на них разглядел?
— Нет, — признался Марат.
— Жаль. Ты мог бы порадоваться за свою Родину. Наша продукция там подвешена. Наша.
Глава 8. Семинар для заложников
Пересекая летное поле с сумками в руках, Гранцов отметил, что самолеты стоят на тех же местах, что и час назад. Значит, и в самом деле сегодня никто не летает.
Пройдя мимо стоянки такси, они с трудом добрались до небольшого ресторана. Таксисты наперебой зазывали богатых иностранцев, но Ксенофонтов чуть ли не бегом устремился сквозь эту шумную компанию, увлекая за собой хмурых спутников.
Они заняли столик у самого окна, и Оксана заказала лимонад, пока старик звонил в отель.
— Проще было поймать машину на улице, — заметил Кирсанов. — Вон сколько свободных такси.
— Это опасно, — сказала Оксана. — Доверять можно только фирме. И потом, не всякий таксист решится взять такую компанию. Здесь все друг друга боятся.
— Да, весело тут у вас, — сказал Гранцов.
— Человек ко всему привыкает, — Оксана пожала плечами. — В других местах тоже страшно. А здесь, по крайней мере, климат хороший и жизнь дешевая.
— Жизнь, она и у нас недорого стоит, — усмехнулся Вадим.
«Плохо сидим, — отметил он. — Надо бы пересесть в уголок, пока еще там есть свободное место».
В огромном окне было видно далекое приземистое здание аэропорта с круглой диспетчерской вышкой, запруженную пеструю автостоянку и дорогу, обозначенную цепочкой невысоких взлохмаченных пальм. Две желтые машины подлетели к тротуару и с визгом затормозили прямо перед окном ресторана.
— Вот и такси, — удивился Марат. — Быстро.
— Это не за нами, — сказала Оксана. — У Глобо Торизмо такси розовые, а это обычные городские…
Она не успела договорить, потому что стекло вдруг с оглушительным звоном осыпалось на тротуар. Через окно в ресторан ворвались люди с красными косынками на лицах. Размахивая автоматами Калашникова, они орали какую-то тарабарщину, но публика оказалась понятливая, и через мгновение все уже лежали на полу, закрыв головы руками и оставив на столиках кошельки. Только трое русских остались сидеть, причем Кирсанов продолжал потягивать лимонад. Со стороны могло показаться, что происходящее не имеет к ним никакого отношения.
Налетчики были щуплые, грязные, вонючие. Видно, не от хорошей жизни пошли они на такое опасное дело. Среди них выделялся один — толстый и бритоголовый, он не кричал, а хищно оскалившись, водил автоматом по сторонам. Ему явно не терпелось пострелять.