– Папуля по всему свету ездит, – принялась просвещать меня Люсенька, – один раз, в Полинезии, рыбаки при нем сеть вытягивали, а в ней Че обнаружилась, совсем крохотная. Папусе черепашка понравилась, он ее в Москву привез и аквариум купил. Представляете, никто не знает, какого она вида! Папа ученых приглашал, этих, черепашологов, и от них ответа не добился, кто такая Че. Мы даже не в курсе, мальчик она или девочка. Вообще, странная! В воде живет, но и по суше бегает, да так быстро! Не поймать. Ест одно мясо, прямо как тигр. Хряп-хряп-хряп.
– Но, похоже, зубов у нее нет, – с сомнением протянул я, оглядывая прилипшее к прозрачной стенке «блюдо».
– Не знаю, – вздохнула Люсенька, – я к ней в пасть не заглядывала и, честно говоря, совершенно не хочу этого делать, но чем-то она жует! Мясо-то внутрь Че проваливается. А еще Рыжик испарился! Лара, когда увольнялась, призналась: его Че схомякала! Лариса ее упустила, стала аквариум мыть, посадила черепашечку в кастрюльку, а та оттуда удрапала и Рыжего схарчила!
– Рыжего?
– Да, кота.
Я отступил от аквариума.
– Черепаха сожрала кота?
– Ага, – меланхолично кивнула Люсенька, – целиком, даже когтей с зубами не выплюнула. У нас из-за нее вся прислуга удрала, и Лара, и шофер.
– Почему? – робко поинтересовался я.
– Водитель Че в сачок ловил, грунт ей в аквариуме менять надо, – бесхитростно сказала Люсенька, – а черепашка изловчилась и палец ему – ам!
– Откусила?!
– Почти, правда, потом пришить сумели. А к Ларе она на подушку ночью залезла. Как из аквариума выбралась – никто не понял. Лариса так заорала! Полдома прибежало узнать, чего у нас стряслось. Потом домработница уволилась, папа аквариум повыше поставил, теперь новую прислугу ищет. Вы, Иван Павлович, поверните колесико, а я Че пока рыбой отвлеку.
С этими словами Люсенька открыла пластиковую банку, вытащила оттуда самую настоящую воблу и сунула ее в воду со словами:
– Чешенька, видишь вкусное?
Огромная пасть раззявилась, здоровенная рыба провалилась внутрь Че в одно мгновение.
Я поежился, мне совершенно не хотелось возиться с прибором, который расположен в опасной близости от неуправляемого прожорливого чудища, но альтернативы нет. Ну не расписываться же в присутствии ребенка в собственной трусости?
Очень осторожно я сунул руку в бурлящую воду.
– Направо вертите, – подсказала Люсенька, – только не налево.
В этот момент Че обернулась, ее шея изогнулась, вытянулась…
Покрывшись липким потом, я шарил пальцами по пластмассовой коробке. Ну где же сие чертово колесико? Черепаха пошевелила лапами, разинула пасть, и тут я наконец-то наткнулся на круглый выступ.
– Направо! – воскликнула Люсенька.
Я крутанул ребристый ободок, и из фильтра рванул такой фонтан воды, что Че приподняло на струе.
– Мама, – заорала Люсенька, – направо! А не налево! Вы включили экстремальный режим! Иван Павлович, дергайте назад колесо.
Я, мокрый и испуганный, вновь попытался обнаружить регулятор мощности. Но не тут-то было, в аквариуме началась настоящая буря, камни и грунт швыряло из стороны в сторону, гребень воды начал подниматься, подниматься, подниматься… Я выдернул руку и замер: над аквариумом, на водяном столбе покачивалась отчаянно злая Че. Впрочем, черепаху можно было понять, спала себе тихонько, притаившись в камушках, а тут откуда ни возьмись заявился неизвестный двуногий и устроил парад цунами.
– Ой, блин, – заверещала Люсенька, – ну и крутая фенька! Ща!
Быстрым движением девочка выдернула из сети вилку длинного «Пилота». Вода, всхлипнув, обвалилась в аквариум, фильтр, лишенный питания, остановился.
Я рухнул в кресло, а Люсенька вдруг закричала:
– Че!
– Что случилось с твоей черепашкой? – осведомился я. – Она, надеюсь, не ушиблась о камни?
– Че нету в аквариуме, – простонала Люсенька, – когда я вырубила электричество, волна вышвырнула ее в гостиную!
Я вздрогнул и судорожно огляделся по сторонам.
– Ой, Иван Павлович, – заплакала Люсенька, – ой, ой, ой!
– Не рыдайте, мой ангел, – попытался я утешить ребенка, – сами же говорили, что черепашка бойко передвигается по суше, она не погибнет.
– Да-а-а!
– Вы согласны?
– Да-а-а-а!
– Тогда почему разводите сырость?
Люсенька прижала к хорошеньким глазкам кулачки и стала сбивчиво говорить. В конце концов я понял суть дела. Черепашка принадлежит Евгению Васильевичу. Отец строго-настрого запрещает дочери общаться с опасным существом, максимум, что разрешено делать Люсеньке, – это швырнуть в воду сушеную рыбину или кусок парной телятины. Фильтр сломался сегодня утром, Люся позвонила отцу на работу, и тот сказал:
– В кабинете есть упаковка с новым фильтром, но сама не смей приближаться к аквариуму.
Люсенька очень послушная девочка, а Евгений Васильевич скор на расправу, он способен крепко наказать дочь. Она, естественно, не решилась сама навести порядок в жилище Че, но испугалась, что отсутствие фильтра повредит черепашке, и поэтому на помощь призвала меня.
– Папа-а-а убьет меня, – стонала Люся.
– Вы преувеличиваете, – попытался я успокоить девочку, – ну поругает слегка.
– Не-е-ет! Отни-и-име-е-ет компьютер! Иван Павлович! Помогите!
– Что на этот раз?
– Поймайте Че!!!
Я замялся. Рыскать по чужой квартире в поисках кровожадного существа с дурным характером? Люсенька сообразила, что сосед, оценив перспективу быть укушенным, не испытывает никакого восторга, и заголосила:
– Ой-ой-ой-а-а-а-а!
Я отношусь к категории мужчин, которые не способны смотреть на женские слезы, а уж вид плачущего ребенка окончательно вышибает меня из седла.
– Успокойтесь, душенька, – сказал я, – рыданиями делу не поможешь. Лучше скажите, вы обратили внимание, в какую сторону побежала Че?
– В коридор, – всхлипнула Люся.
– Ну и отлично! – фальшиво бодро воскликнул я. – Эка беда. Чем ее ловят?
– Сачком. Вон они, в углу, целых пять штук.
– Прекрасно, берем два, и вперед, – сказал я.
Глава 8
Вооружившись сачками, мы с Люсенькой потопали по бесконечному коридору, все выходящие в него двери оказались плотно закрытыми. Щелей между низом створки и полом практически не имелось, вернее, некое пространство просматривалось, но оно было ничтожно мало, в него Че не могла юркнуть ни при каких обстоятельствах. Люся зажгла в коридоре все лампы, и мы тщательно осмотрели белый пол. Мелкие пятна воды без слов сообщили, куда направила стопы черепаха: в единственную комнату, дверь которой оказалась открытой, – спальню Юли, мамы Люсеньки.
– И куда она забилась? – поинтересовался я, оглядывая опочивальню, обставленную с варварским великолепием.
Белая мебель, чудовищные, покрытые золотом ангелочки, поддерживающие ложе, тумбочка, украшенная лампой в виде придворной дамы восемнадцатого века, шелковый ковер ручной работы и невероятного размера шкаф, на дверцах которого художник изобразил сцены жизни счастливых пейзан.
– Под кровать гляньте, – шепотом предложила Люся, – если Че там, постучите кулаком по полу, она с другой стороны выскочит, а там я с сачком!
– Никого нет.
– Может, она за тумбочкой?
– Нет.
– Или под окном, за занавесками!
– Пусто.
– Она точно здесь, вон на ковре мокрые пятна, – задумчиво сказала девочка.
– Люсенька, ты где? – раздался вдали веселый голос.
– Ой, – побледнел ребенок, – мама! Иван Павлович, скорей залезайте в шкаф.
– Зачем? – стал упираться я. – Право, это глупо.
– Мне влетит за черепашку, – застонала Люся, – мама на секунду забежала, наверное, мобильный забыла, ну плиз.
Только временным помрачением рассудка можно объяснить то, что я сделал. Подталкиваемый остреньким кулачком девочки, я влез в набитый сильно надушенной одеждой гардероб и, ощущая себя героем глупого анекдота, затаился за вешалками.