Но в России о черных картах знает лишь очень узкий круг ответственных сотрудников банков, и Марина могла бы спокойно носить карточку при себе, однако она не желала рисковать, поэтому все наиболее ценное хранила в ячейке банка.
Откуда кавказец узнал про это? Деньги на лондонский счет поступают таким кривым путем, что найти концы невозможно. Герасим умер, тайной владеет одна Марина, она не пьет, следовательно, не могла в алкогольном бреду выдать секрет. Любовников у нее нет, дети не знают про лондонский счет. Где утечка информации?
Ее мрачные раздумья снова прервал звонок.
– Ну, дорогая? – вкрадчиво промурлыкал негодяй.
– Я согласна, – выдавила из себя Марина.
– Правильно.
– Когда вернете мне сына?
– Гони карточку, пин-код, пароль, и парень твой, для начала назови код.
Марина рассмеялась.
– Не держи меня за дуру, сперва Костя, потом остальное. Где он? Едем туда!
– Так и знал, что ты осторожна, – похвалил ее похититель, – ладно, будь по-твоему. Отдашь карточку на месте.
– Где?
– Костя в Чечне.
Трубка чуть не выпала из рук матери.
– Где? – закричала она, теряя остатки столь тщательно демонстрируемого спокойствия.
– Тише, дорогая, – укорил кавказец, – мы же взрослые люди, не дети. Константин в правильном месте, кормят, поят его. Забирать сама будешь. Поедешь?
– В Чечню?
– Да.
– Хорошо, – дрожащим голосом ответила Марина.
– Карточку бери с собой, – напомнил негодяй, – без нее не получишь своего джигита. И особое условие: отправляйся одна, никому ни слова, сообщишь в милицию – простишься с сыном.
Марина собралась с силами и нашла достойный ответ:
– Значит, так! Я еду за сыном.
– Не сомневался в твоем решении.
– Отдаю карточку, получаю мальчика.
– Хорошо.
– Он садится в машину и отправляется домой, причем не один, а вместе с человеком, который прибудет со мной. Я остаюсь в заложницах. Когда они достигнут дома, спутник Кости сообщит мне, что все в порядке, и тогда я скажу пин-код и пароль.
– Ну нет, дорогая, – разволновался чеченец, – ты едешь одна.
– Никогда, – твердо заявила Марина, – какие у меня гарантии, что мы останемся живы? Сообщу вам нужные сведения, а вы нас с сыном пристрелите.
– Мы не звери, дорогая, нам шум не нужен, деньги на борьбу требуются.
– Нет.
– Тогда сына убьем.
И тут Марина пошла ва-банк, откуда у нее взялись силы и мужество, непонятно, но она, дочь профессиональных актеров, великолепно сыграла мгновенно придуманную роль.
– Что ж, – делано-равнодушно заявила несчастная мать, – значит, судьба у него такая, я поплачу и успокоюсь, деньги при мне останутся, а иначе и Кости лишусь, и средств. Слушай теперь мое условие: либо я еду с сопровождающим, либо конец истории!
Кавказец кашлянул.
– Не горячись, дорогая! Тебе сына не жаль?
– Жаль.
– Тогда давай карточку, и никуда ехать не придется, мы не обманем, вернем Константина.
– Гарантии?
– Слово джигита.
Марина истерично расхохоталась.
– Ты, похоже, не в себе, – вымолвила она, успокоившись, – более нам говорить не о чем. Либо будет по-моему, либо никак.
– Жди звонка, – велел голос.
Марина застыла у аппарата, прижимая руки к груди, под ее ладонями испуганной птицей билось сердце. Арапова пребывала в ужасе: вдруг она совершила роковую ошибку? Может, следовало покорно принять условия мерзавца?
Два часа Марина металась по квартире, потом ей опять позвонили.
– Хорошо, дорогая, – вкрадчиво сказал кавказец, – мы не разбойники, а борцы за политическую свободу своей страны, деньги нам нужны на святое дело. Ты – мать, мы готовы пойти на уступки, поезжай со спутником, но его кандидатуру мы назовем сами.
– Вы скажете имя того, с кем мне отправляться в Чечню?
– Да.
– Не пойдет.
– Почему, дорогая?
– Это должен быть мой знакомый, человек, которому я доверяю, а не ваш ставленник.
– Так и будет. Жди до завтра, скажем имя.
Вот тут Марина окончательно растерялась.
– Вы завтра сообщите кандидатуру из числа моих знакомых?
– Именно так, дорогая.
– Но откуда вы знаете, с кем я нахожусь в хороших отношениях?
Собеседник кашлянул.
– Мы, дорогая, знаем все. Жди.
Стоит ли говорить, в каком настроении пребывала Арапова? Для начала она отправилась за Аней в институт на машине и, приехав домой, велела девочке:
– Сиди дома, носа не высовывай целую неделю, а там посмотрим.
– Почему? – заныла дочь.
– Так надо.
– Но у нас завтра занятия!
– Плевать.
– Двойку получу, – стонала отличница.
– Я поговорю с деканом и все улажу.
– Да что случилось?
– Ничего.
– Ладно, пойду позвоню Костьке, пусть мне по дороге домой мороженое купит, – сдалась Аня.
– Нет! – заорала Марина с такой силой, что на столе подскочил графин. – Не смей пользоваться телефоном, ни домашним, ни мобильным. Вообще, отдай свой сотовый мне, не включай компьютер, не входи в Интернет, будет лучше, если ты просто ляжешь на диван и почитаешь книгу, Диккенса, к примеру, или Вальтера Скотта.
– Ма, ты офигела? – разинула рот Аня. – Что у нас стряслось?
Марина поняла, что перегнула палку, и попыталась исправить ситуацию.
– Ничего, у меня мигрень.
– А почему нельзя телефоном пользоваться?
И тут аппарат затрезвонил, Марина коршуном бросилась к трубке.
– Да, – сильно побледнев, закричала она, – ах, это ты! Привет, Нина, все хорошо…
Пока мать вела ничего не значащий разговор с одной из своих многочисленных знакомых, Аня тихо сидела на диване, но, когда Марина положила трубку, девочка спросила:
– Ну и почему надо никуда не высовываться и читать?
Сообразив, что дочь заинтригована, и ругая себя за неумение сохранять спокойствие в любой ситуации, Марина начала ловко врать.
– У нас беда!
– Какая?
– Костя пошел сдавать анализ крови, у него обнаружили СПИД.
– Мама!!!
– Вот-вот, – лгала Марина, – понимаешь, какой ужас?
– Ой!!!
– Никому ни слова.
– Да-да!!!
– Диагноз пока не подтвержден полностью.
– Вау!!!
– Лучше тебе сидеть дома.
– Почему?
– Я так велю!!!
– Хорошо, хорошо, – залепетала Аня, – а телик смотреть можно?
– Да, – кивнула мать, – но ни с кем не общайся, нам надо соблюсти тайну. Если выяснится, что СПИДа нет, то и слава богу, но если он в наличии… Мы обязаны молчать, иначе рухнет все, мой бизнес, твои занятия в институте… Люди станут шарахаться от нас, ясно?
Марина очень хотела запугать дочь, заставить ту не высовывать нос из дома. Конечно, она придумала не лучший повод. Объявить сына зараженным практически неизлечимой болезнью – большой грех, но у бедной матери просто не нашлось времени, чтобы изобрести иную причину, по которой Ане нужно пропустить лекции и сидеть дома. Кстати говоря, многие студентки мигом бы воскликнули с удивлением:
– Ладно, понимаю, у Кости СПИД, значит, он теоретически может быть и у меня. Хорошо, временно посижу дома, не стану общаться с приятелями, но при чем тут Интернет и телефон? Вирус же никак не может передаваться по проводам? И почему мне нельзя поехать в лабораторию, чтобы сдать кровь?