Алекс не покидал меня ни на миг. Держал за руку и говорил, какая отважная у него девочка. Моя симпатия к этому человеку возрастала с каждым днем подобно горной лавине.
Ирина Милошина улетела на симпозиум в Европу, и на протяжении этой недели я была избавлена от сеансов инновационного психоанализа. Крылья за спиной наливались силой алого огня час за часом, день ото дня, и прилив потрясающей энергии находил свое отражение во всем, чего бы я ни касалась. До раздачи основных тем курсовых работ по маркетингу оставался месяц, но я упросила Аллу дать мне ее заранее, чтобы отшлифовать до мельчайших деталей и сделать нескучный креатив. С подборкой литературы проблем не возникло, я успевала как и сидеть в свободное время в библиотеке в поиске материала, так и проводить каждый вечер с Алексом, втайне изнывая от желания оказаться с ним наедине, с ненасытным вожделением изголодавшейся
- Что… что происходит?
Вряд ли в состоянии шока от увиденного и оттого, что его застигли врасплох, он мог задать иной вопрос. Растерянно переводил взгляд с мерцающего голубым отверстия этой непонятной штуки в руках Кортневой на ее лицо и четко понимал, каких усилий ей стоит погасить панику и выглядеть невозмутимой.
- Ты же не будешь… стрелять?
Нет, Скрипник не произнес это с уверенностью Джеймса Бонда или инспектора Коломбо. Его охватил страх. Вся неоднозначность ситуации наконец ударила по сознанию и солнечному сплетению со всей своей жестокой откровенностью, которую невозможно было трактовать иначе.
- Мне жаль. Ты не оставил мне выбора.
Только сейчас он осознал, что Юлия одета и дезориентирована. Но эта рассеянность не могла погасить отчаянной решимости в ее холодных глазах.
Скрипник попытался преодолеть спазм гортани, чтобы успокоить девушку и заверить ее в том, что он ничего не понял и не видел, но не успел. Тело пронзило острой, несовместимой с пределом человеческого терпения болью. Выкручивающей, парализующей, отключающей сознание.
Он едва понял, что упал. Просто рухнул на ковер к ногам Юлии Кортневой, невольно коснувшись щекой бархата кожи ее стоп и ремешков туфель. Ощущение было настолько приятным, что заглушило настойчивый импульс «Кэт в опасности» в его голове. Он просто отключился, не замечая боли и даже не думая о том что, возможно, это последние секунды его жизни…
…К этому моменту боль стала терпимой. Наверное, именно поэтому он смог удержать себя в руках и не застонать, когда абсолютная тьма прорезалась тусклыми бликами просветления. Не вспышками, а именно серыми клочьями реальности с раздражающим фоном белого шума. Он попытался пошевелить пальцами и не сразу осознал, что ему это удалось без труда, только тело прорезало ощущение сотни игл, вонзившихся под кожу.
Сознание возвращалось, чувства – тоже. Ноздри уловили сладкий аромат «пина колады». Михаил прекрасно помнил, кто курит паровую сигарету с этим наполнителем. Щека ощутила рельеф мягкой кожи, согретой теплом его тела. А потом память вернулась.
Юлька. Непонятная штука в ее руках. Кажется, он прощался с жизнью, потому что решимость в глазах Кортневой была непоколебимой. А Скрипник увидел нечто, что не стоило видеть.
От этой мысли его охватила паника. Вспомнился фильм о парне, погребенном заживо в ящике с телефоном. Кажется, этого киношного персонажа не спасли. Аналогия с увиденным на экране показалась настолько шокирующей, что, не помня себя от шока, он резко задвигал руками, не осознавая, что пространства для маневра вдоволь хватает. Судорожно размахивал ими до тех пор, пока не треснул с размаху вслепую обо что-то мягкое, а потом не подпрыгнул от резкого автомобильного гудка.
- Да уймись ты, - раздался знакомый голос.
Как бы не так. Мишка инстинктивно замахнулся на источник звука, не успев осознать, что голос принадлежит Юле Кортневой, и кожей ощутил ее раздражение. Глаза резануло вспышкой боли, когда зажегся теплый приглушенный свет. Скрипник смежил веки, сообразив, что всего лишь находится в салоне автомобиля, и никто больше не держит его на прицеле.
Юлия смерила его равнодушным взглядом и отвернулась к лобовому стеклу. Сделала затяжку ароматным паром и, якобы скучая, провела пальцами по ободу рулевого колеса с хромированным логотипом «Порше-Кайен». Скрипник помимо воли поразился, насколько она невозмутима сейчас. Память-то услужливо подкинула картинку ее расширенных от шока и растерянности глаз, когда она застала его на месте преступления.