Гонка. Старт. Горная дорога.
Вспышка боли.
Кассель. Блондинке очень идет комбинезон гонщицы. Кассель... значит, они были вместе. Что произошло? И почему так больно пульсируют виски при провальной попытке вспомнить все, что связано с Касси?
Перед глазами плясали темные пятна, в ушах нарастал гул реактивной турбины. Сил практически не осталось, и в абсолютной тишине Катя отчетливо услышала стук собственного сердца.
Тишина? Это было как-то неправильно, ирреально. Обычно не замечаешь белый шум, сотканный из шелеста ветра в кронах деревьев, всплеск горных ручьев, криков птиц и шороха ночных зверей. Лишь когда они совсем исчезнут, испытываешь нечто, близкое к панике.
Авдеева смежила веки и затем резко открыла глаза. На доли секунды клочья серой мглы расступились.
Высокие смереки, уходящие пушистыми лапами в небо. Серп луны, наполовину закрытый темными облаками. И тишина. Жуткая, пугающая, давящая на психику. Казалось, замерло само время. И от этого витка панической атаки Катя оцепенела. Захотелось спрятаться непонятно от чего, вскочить на ноги и бежать, но сил не было даже на то, чтобы сменить положение тела. При каждом вздохе в ребре и висках и так взрывалась боль.
Страх непонятной этиологии все же отчасти помог, в глазах прояснилось. Но вот попытка вспомнить, что предшествовало боли и абсолютной темноте, которую не смог разбавить рассеянный свет луны, затянутой облаками, потерпела фиаско. Это было странно. Шлем уберег от удара о землю, вряд ли у Кати началась амнезия от сотрясения мозга. Но почему попытка напрячь память режет такой адской болью в висках?
Девушка застонала и подняла руку, чтобы ощупать затылок и лоб. Не похоже, чтобы травмировалась. Нет даже самой элементарной боли, свойственной ушибу, зато по ребрам будто каток проехался. Не тошнит, из носа не течет. Признаки сотрясения она откуда-то знает, вернее, помнит. Что же...
Вспышка. Касси. Что-то в ее руке. Кассель. Почему они вместе? Рулевое колесо. Фары рассекают темноту. Гонка на предельной скорости... Последующая за этим вспышка боли все-таки исторгла из горла Кати протяжный вопль. Словно алмазные сверла пронзили черепную коробку и принялись в буквальном смысле слова наматывать нервные окончания по всей длине. Боль в ребре была детским лепетом по сравнению с таким. Ручейки холодного пота побежали по спине, а от стиснутых зубов едва не свело челюсти.
Катя сидела, не в состоянии пошевелиться от бессилия, и сдержать слезы. Несложно было провести параллель между попыткой вспомнить и этими приступами. Страх, липкий, неотвратимый страх неизвестности пришел на смену затихающей боли.
Одна в лесу, среди ночи. Не имея понятия, лишь догадки о том, как тут оказалась. Думай, Катя, думай, это не так больно, как вспоминать. Руль. Значит, была машина... шлем, комбинезон, скорость... гонка...
Отрывистая картинка - красные огни вдоль дороги - вновь ознаменовалась резкой болью. Авдеева сжала виски руками и замотала головой. Не надо пытаться вспоминать. Сделает это позже, а сейчас лучше подумать о том, что делать дальше. Без воды и еды - это ладно, вряд ли она успеет умереть от жажды и истощения. Проект, это помнит. По любому ее будут искать. Надо продержаться до той поры, пока на помощь не прибудут спасатели. Шоу построено на сенсациях и скандальных ситуациях, обязательно сделают из ее спасения представление. Не упустят возможности поднять рейтинги до заоблачных высот.
Почему эти воспоминания не режут болью, Катя не задумалась. Похоже, она помнила все, кроме событий последних часов. Именно эта территория оказалась огорожена проволокой под напряжением, и прикосновение к ней било током прямо в голову. Церемонии сапфиров, Прага, возвращение, исчезновение Акслера якобы по неотложным делам - это память воспроизвела практически без провалов. Особенно последнюю ночь, проведенную с самым завидным холостяком планеты.
Губы Кати тронула счастливая улыбка. Она успела позабыть, как ее ломало на утро и психологически и физически, как пренебрежительно вел себя Сергей, и как хотелось бросить все к черту. Помнила лишь острое удовольствие, грубоватые ласки мужчины, блеск в его бездонных глазах цвета темного изумруда и шепот, от которого закипала кровь и неистово билось сердце.
Если бы кто сейчас наблюдал за ней со стороны, принял бы за пьяную или сумасшедшую. Одна в лесу, в кромешной тьме, почти на границе зоны леса, где часто по ночам бродят волки и редко появляются люди, травмированная, обессиленная... и улыбающаяся так, будто это самое безопасное место на земле. А Кате было все равно. Она еще не скоро вынырнула из омута своих грез. Но с каждой минутой температура воздуха падала, холод проникал даже под комбинезон, притихшая от бездействия боль вновь накрыла, стоило поменять положение тела. И на смену блаженной эйфории постепенно приходил ужас. Катя отчетливо осознала, что замерзнет, если не начнет двигаться. Что уже в ближайшее время неестественная тишина сменится шорохами, воем волков и шелестом гадюк в траве.