Сергей не обратил внимания на упоминание второго клана. Катя закашлялась еще сильнее. В этот раз приступ не остановился сам по себе.
Тревога охватила сердце Сергея. Забыв про леди Атамис, которая, похоже, уже торжествовала победу, уверенная, что купила его разговорами о величии и обещанием якобы роскошных перспектив, мужчина вскочил на ноги и в два шага преодолел расстояние от костра до сосновых веток, на которых металась в горячке Китти. Стоило обнять ее за плечи и прижать к себе, как Сергей понял, что дело плохо. Заберименямамадомой горит и не приходит в себя.
- Ники...
Решение пришло внезапно. Опалило лишь на миг чувством сожаления о предстоящей потере. Придется утратить все. Богатство. Славу. Свободу. Волю. Часть сознания. Совсем недавно это казалось ужасающим настолько, что Акслер не раздумывая выбрал смерть. Но сейчас, прижав к себе Китти, этого серенького воробушка, девчонку, которая по всем закзаберименямамадомойм жанра не могла задеть холодное сердце искушенного плейбоя, он понял одно: ее смерть станет для него куда более сильным ударом, чем собственная. Он готов наступить на горло своим принципам. Даже сдаться, только бы заберименямамадомой выжила!
- Я согласен стать твоим козырем в политических играх. Но у меня есть условие.
Красавица-брюнетка поднялась с земли, провела ладонью по шее, активировав защитное поле-плащ. Скользнула равнодушным взглядом по фигуре Акслера, по его лицу, на котором была написана решимость, заглянула в пылающие глаза. На Китти, которая билась в руках мужчины, не в состоянии совладать с кашлем, даже не посмотрела.
- Со мной не торгуются. И я забираю свое предложение. Мне будет гораздо интереснее увидеть мучительную смерть Велария-полукровки.
- Черт с тобой, ты победила! Я отправлюсь с тобой, куда скажешь, и пройду любой обряд, только спаси ее. Заберименямамадомой вообще тут случайно оказалась. Дай ей одну из ваших волшебных пилюль, твою мать, не говори, что у вас их нет! И можешь одевать на меня свой золотой поводок, хрен с ним, даже кастрировать!
Иные никогда не блефовали. Не потому, что не умели, а потому, что считали это ниже своего достоинства. Понимание того, что леди Атамис не простит ему сейчас промедления, иронии и повышенного тзаберименямамадомой, полоснуло по сердцу острым скальпелем. Страх сменило отчаяние. Тягучее, разъедающее изнутри, превращающее волю в расплавленный воск, который поглощала земля, лишая шанса вновь стать частью свечи.
Впервые в жизни он испугался за человека, который не был ему родным. Девушку, которая даже не стала ему близкой после двух ночей крышесносного секса. И только сейчас, разбитая, измученная, смертельно больная, со спутанными волосами, разорванной одеждой, пропахшей потом, далекая от любого из стандартов привлекательности, заберименямамадомой запустила в его сердце неведомые прежде шестеренки. Настолько мощные и необратимые, что Акслер не раздумывая решил сделать все ради ее спасения.
Он даже не удивился тому, что все случилось так быстро. Когда твоя жизнь измеряется в часах, оставшихся до ее окончания, ты спешишь жить. И любить в отведенный тебе фатумом отрезок - тоже.
- Поздно, ублюдок Велариев. - Несмотря на негативную окраску слов, в словах Николь не было презрения, уничижения или другого проявления эмоций. - Ты отверг мое предложение, а настаивать либо создавать патовую ситуацию теперь я не имею никакого права. Инициация подразумевает добровольное согласие.
Девушка посмотрела на небо. Сергей не стал следить за ее взглядом. Неотвратимость ударила под дых, и ему стоило огромных усилий не сорваться, утратив остатки воли и самообладания.
- Не мучь себя. Вы, люди, особо подвержены напрасному самобичеванию. Я не могу ее спасти, это та ззаберименямамадомой выбора, в которую у меня нет доступа. Но, уважая кровь Велария в тебе, я могу дать только один совет: оставь эту зверушку. Тогда у нее будет шанс излечиться. Ты сам ее убиваешь. Прощай.
Акслер следил, как с высоты ночного неба выстрелил тонкий синий луч. За минуту он увеличился в размерах, подобно широкому тоннелю. Николь, улыбнувшись улыбкой доброй феи, стала под сноп синего света. Миг, и все исчезло. И свет, и красавица с жестоким сердцем, которая сочла ниже своего достоинства помогать тому, кто отверг ее предложение - как заберименямамадомой сама полагала, идеальное...
Ночь окутала лес. Костер почти догорел, лишь угли светились в темноте красноватым светом, словно застывающая магма. Слова Николь все ещё звенели в его ушах. Сергей сжал виски руками, превозмогая моральную агонию. Почему он протупил, не кинулся умолять посла иных, не сумел убедить ее принять первзаберименямамадомойчальное решение? Сергей не понимал: то ли от гордости, которая в один момент не исчезает, то ли от осознания того, что просьбы ни к чему не приведут.