— Да, я тоже так думаю. Толку от него… Чего с ним делать будем? — согласился лейтенант.
— Связать, да и сдать в ближайшем поселке. Как ни как, разбойник. Глядишь, и нам больше веры будет.
— Не надо меня сдавать, я ж вам ничего не сделал — запричитал пленник. — Я на ловы пришел, меня тут и не знает никто… Я вам две гривны дам, только отпустите. Век молиться за вас буду…
— О! Что я говорил? — рассмеялся Стас. — Местный он. И не мясо промышлял, а прохожих!
Стас полез в будку и достал капроновый фал.
— А не развяжется? — спросил Костя. — Может лучше наручники?
— Не, я двойным геркулесовым свяжу. Этот узел не развязываемый в принципе. Только резать. Его древние римляне придумали, рабов связывать. — оглянул собравшихся и продолжил. — А что, на счет костра так никто и не позаботился? Уж стемнеет скоро и куропатки неразделанные протухнут. Обедать будем в ужин?
Народ стал расходится по разным хозяйственным делам и только связанный пленник остался сидеть на снегу, привалившись к заднему колесу Зилка.
Наутро Стаса разбудил Валентин:
— А пленник то сбежал. Вот тебе и не развязываемый узел…
— Как сбежал?
— Он веревку пережег. Когда все спать пошли, костер то не потушили. — добавил Кокорь.
— А… — махнул рукой Стас. — Ну и черт с ним.
— Нужно было его шлепнуть. — с сожалением добавил Костя.
— Какой-то ты все же кровожадный. — встрял Евгений.
— Посидел бы в яме, когда над головой дубина порхает, посмотрел бы я на тебя. — возразил милиционер.
— Эт все ерунда. Вот год так и не узнали, обидно…
— Год? — оживился Костя — Кстати, Стас, этот хмырь ругался вполне профессионально татарским матом. Так что мы в после татарский период попали.
— Здрасте! — отозвался Стас. — При татарах от той крепостенки на Волге одни б головешки остались. Так что про татар здесь пока и не слышали, а мат… С чего ты взял, что он от татар к нам пришел?
— Ну как же… Все говорят… — удивился милиционер.
— Плюнь в того, кто говорит. — авторитетно возразил Стас. — Наш мат жестко привязан к частям тела или определенным действиям. Что ж по твоему, объекты есть, а названий не нету? Между прочим, матерные слова имеются на новгородских берестяных грамотах 10 века, то есть задолго до татар, и даже до Рюрика. И еще, у наших монголов, ну из нашего 20 века — на те же темы совсем другие слова. Так что и тут опровержение.
— Ладно, оставь. — вмешался Алексей. — А по именам князей, что разбойник называл, можно год вычислить?
— Не-е. Почти невозможно. Пойми, мы же в самую древнюю Русь ехали, а тут средневековье. Я ж не готовился. Кроме того Юриев, Данил и прочих Владимиров на Руси было столько, во все периоды, что без нумерации и справочника — не разобраться. Любили князья своим детям одни и те же имена давать. Одно понятно — крещенный он, значит сейчас 12 или 13 век.
— Плюс-минус сто лет? Понятно, и тут облом… Ладно, будем другого случая ждать. А где мы сейчас находимся?
Стас достал карту:
— Черт его знает. Однако, водораздел уже проехали: вчера все встреченные речки текли на юг, к Дону, а сегодняшняя — уже на север, значит — в Оку. — Стас оглянулся — Опять же открытых пространств стало существенно меньше, а рощи — все чаще, и их больше. То есть, степь кончилась, начались лесостепи.
— И что это значит? — спросил Костя.
— Все очень просто. Мы где-то тут. — Стас обвел пальцем кусок карты, — Если эта речушка — верховье Осетра, то спускаясь по ней мы попадем в Зарайск и Коломну, а если она называется Проня, то прямиком в Рязань. Осталось лишь выяснить — как эта речка называется.
— Я б не сказал, что прямиком. Смотри, как она петляет.
— Да уж. — добавил Евгений. Помнится, в прошлый раз мы до Вожи как-то быстро проскочили.
— Ну так, мы тогда и по берегам не шастали, а тут Валентину половину пути приходится ползти на пониженных передачах.
Очередной санный путь, Стас поменялся с Алексеем местами — пошел к ребятам спать в кузов и именно в этот момент на дорогу выскочил лось — бодаться с грузовиком. Может весну почуял? Гаишник не упустил момент и завалил его с одного выстрела из калаша, чем потом изрядно гордился. У них со Стасом, после первой вылазки за куропатками, началось как бы необъявленное соревнование — кто лучший охотник. Разделали тут же, на снегу, тронулись дальше. Речка, вдоль которой они ехали, заметно расширилась. По пути встретили две крохотных деревеньки, в одной три дома, в другой — пять. И ни одного человека. Похоже, селяне издали услышав шум мотора, предпочитали спрятаться в заранее заготовленные захоронки. Путешественники специально обследовали все дома. Печки теплые, следов полно, а людей нет. В одном доме нашли даже чугунок с горячим варевом, стоящим на столе. И опять никого.
— Грамотные. — усмехнулся Стас. — Тут же степь рядом, вот степняки и научили. Небось, их дозоры нас срисовали, когда мы и знать не знали про эти хутора. Ладно, не будем им мешать, похоже Ока уже совсем рядом.
6
Когда грузовик вышел на Оку, за штурмана был Алексей. Не разобравшись, он сказал Валентину ехать направо и машина покатила в противоположную от Рязани сторону. Спохватились только когда отмахали приличное расстояние.
Возмущенный Стас метался перед машиной:
— Куда ж ты смотрел? Разве не видно, что мы едем по течению, а нужно против течения? — ругался он на Алексея.
— Откуда я знаю? Нет тут никакого течения, лед на реке. И потом, сам же говорил, что нам абсолютно все равно, куда ехать.
— Все да не все, нам нужно год перекантоваться, а это лучше всего получится в компании аборигенов. А Рязань, Москва и Коломна — там. — Стас показал рукой вверх по реке.
Алексей заглянул в карту.
— Ну и что? А там — Муром и Нижний Новгород. Те же люди. Еще может быть Илью Муромца встретим. Поболтаем.
— До Мурома вдвое дальше, чем, до Рязани. А Нижний появился после татар, потому что заложили его люди, бежавшие от Батыя. Так что там сейчас чистое поле. Или лес, а больше ничего.
Спор прервал Валентин:
— Смотрите, дым какой за рекой из леса, может горит что? Надо бы посмотреть.
— Ну дым, подумаешь? Деревня, небось, стоит и печки топят — Стас нехотя оторвался от карты и глянул в указанном направлении. — Хотя, да, непохоже на печки. Уж больно дым густой. Может, переедем на ту сторону и разведаем? Думаю, лед выдержит.
Народ, на всякий случай, вылез из кузова и пошел пешком, а Валентин на самых малых оборотах стал плавно без рывков пересекать реку. Дверцу при этом держал открытой — вдруг машина провалится? Но обошлось. Спрятав Зилок под обрыв берега и заглушив мотор, Валентин спрыгнул на снег.
— Все, дальше нельзя — услышат. Кто пойдет?
— Зайлетдинов, — распорядился лейтенант. — Глянь-ка, что там происходит, только тихо, из кустов не вылезай, и мигом обратно.
По негласной субординации вернувшийся из разведки сержант подбежал к лейтенанту и стал что-то нашептывать.
— Да говори всем! — даже лейтенант разозлился на сей раз. — Все ж в одной упряжке маемся.
— Во-общем, товарищ лейтенант, докладываю, деревня там. А в ней разборка идет крупная. Мужики рубятся почем зря. Убитых видел, три дома горит и, наверное, сейчас еще подожгут. Бабу какую-то на моих глазах зарубили. К нам бежала, с дитем. Может еще жива, за плетнем лежит. А бандит тот опять в деревню поскакал.
— Кто на кого напал, не видел?
— Не, я ж издалека наблюдал, кто ж их там разберет. Мужики какие-то. С полста. Туда-сюда скачут. Чего-то не поделили.
— Че просто между собой бьются, или напал кто?
— Там конники с пешими промеж собой. А вот кто откуда — совсем не знаю. Все русские, вроде бы. Кто их поймет, издали то. Но хуннов, что за нами тогда увязались, не видел.