Но в Кавамбве сходятся шесть дорог, вернее, шесть разбитых, едва проезжих троп. И это делает Кавамбву не только районным, но и торговым центром. Сюда на рынок стекаются товары со всех окрестных деревень.
Потратив на рынке не так уж много времени, я наконец нашел то, что искал. Степенные старики разложили под деревом мотыги, топоры, копья. Эти нехитрые орудия земледельцев и охотников не редкость на деревенском рынке. Но то, что мне везде попадалось до сих пор, было либо заводского изготовления, либо сделанное на месте, но из привозного металла. Внушительных размеров кинжалы и наконечники для копий, которые туристы в Танзании и Кении за немалые деньги покупают у масаев как «традиционное старое оружие», делают в городах кикуйю. Материалом для них служат автомобильные рессоры. Такое «старое оружие» всегда предательски блестит и по качеству металла почему-то мало отличается от шведских марок стали.
Но здесь у копий и мотыг цвет был тускло-черный, металл не обработан, весь в кавернах, с изломами.
Я попросил полицейского быть переводчиком. Старики рассказали, что льют металл из мотапо — руды, которую достают со дна речушек, текущих где-то к югу от Бангвеулу. Раньше этим ремеслом жило много деревень, но сейчас молодежь не хочет учиться такому сложному делу. Да и прибыли оно дает мало. Крестьяне предпочитают покупать мотыги в лавках, там они дороже, но прочнее. На копья тоже спрос мал, потому что охота на крупного зверя почти кругом запрещена, а воевать перестали. Поэтому кузнечным делом по старинке занимаются лишь одиночки, которые время от времени через посредников присылают им, старикам, свои изделия.
Значит, «железный промысел», о котором писал Ливингстон, еще не совсем забыт. Я попросил полицейского спросить, как добраться до деревень, где плавят мотапо. Но старики толком ничего не объяснили. Они говорили, что кузнецы живут среди болот Бангвеулу, где-то между деревнями Калиманкунде и Бвалья Мпондо.
Уже в самолете, направляясь к озеру Мофве, которое решил по пути исследовать Пэт, я нашел на его картах эти деревни. Они находились в самом центре огромного пятна, заштрихованного голубыми черточками болот. Но я подумал, что раз оттуда на далекий рынок Кавамбвы попадают копья и мотыги, значит, туда все-таки можно добраться.
Пэт толкает меня и пальцем показывает вниз. Между нами и землей (а вернее, водой) летит гигантское полчище саранчи. Пятно впереди, которое поначалу показалось мне облачком, вскоре тоже оказалось стаей.
— Это пришельцы, — объясняет Пэт. — Красная саранча, что живет на Рукве и Вантипе, еще не созрела для больших перелетов. А это так называемая кочующая саранча. Она, очевидно, появилась здесь из Конго. Так что опять придется менять журналиста на яд: надо заняться этой гостьей. Есть два варианта. Либо ты возвращаешься в Кавамбву, либо остаешься на два дня в Казембе, куда я сейчас полечу за химикатами. По-моему, Казембе — преколоритнейшее место. Там, правда, только одна лавка, но у ее владельца, Хамида, есть машина. Если он никуда не уехал, то с радостью подзаработает, сдав ее на прокат.
Казембе — традиционная столица племени лунда, народа общительного и красивого. Мелкие черты лица придают их женщинам особую миловидность, а с многих мужчин скульпторы когда-нибудь будут лепить черных Аполлонов.
Но данную природой красоту портят традиции. Женщины, особенно постарше, часто подпиливают себе верхние зубы треугольником, отчего они выглядят, как пила. У нескольких стариков, сидевших у колодца, я заметил отрубленные уши. Так еще в начале века правители племени расправлялись с казнокрадами и неверными.
У лунда интересное прошлое. Известно, что в XV–XVII веках в Центральной Африке сложилось царство Луба-Лунда, которое простиралось от границ Колы (Анголы) через алмазоносную реку Касаи до Катанги. Жили на этих землях главным образом балунда, но первым правителем их страны стал балу ба, смелый и свободный охотник, по имени Чибинда. Он принял титул мвато-ямбо (верховный вождь), отчего и его страну начали называть Мвато-Ямбо. Преемники Чибинды завоевывали все новые и новые земли, во главе которых ставили правителей — казембе.
В своих прежних огромных размерах царство Луба-Лунда до наших дней, конечно, не сохранилось. Но его осколок — Катанга, расположенная на традиционных землях конголезских лунда, все еще признающих власть мвато-ямбо, — существует и сегодня. Правивший в Катанге в начале 60-х годов Мвато-Ямбо XXIV выдал свою дочь замуж за Моиза Чомбе, небезызвестного катангского сепаратиста, тоже лунда. Именно его поддержкой пользовался Чомбе, когда добивался создания «независимой Катанги». После смерти тестя Чомбе даже пытался унаследовать престол и провозгласить себя «императором лунда». Но вожди и старейшины, слишком хорошо знавшие своего продажного соплеменника, побоялись, что Моиз предаст их, и избрали на трон молодого царька Мушиди.
Тот умер при загадочных обстоятельствах в 1968 году, и клан Чомбе взял реванш. Императором лунда — Мвато-Ямбо XXVI — был провозглашен Давид Чомбе, брат катангского премьера. Недавний выпускник миссионерской школы и преуспевающий бизнесмен, Давид получил из рук старейшин символ власти — медный браслет и занял положение божества. Даже самые близкие приближенные должны входить в его резиденцию в Мусонго на коленях. Ни жены Мвато-Ямбо XXVI, ни вожди не имеют права сидеть в его присутствии. Так марионеточный император стремится укрепить свою никем не поддерживаемую власть…
Это действительность. А вот легенда. Давно, очень давно мвато-ямбо сделались тиранами. Один из них, правивший примерно в 1600 году, возжелал быть владыкой луны и солнца. Для этого он приказал своим подданным строить в поднебесье башню. Тысячи людей, согнанных со всей страны, пытались создать ее. Но как только башня начинала возвышаться над лесом, она рушилась, погребая под собой строителей. И чтобы спастись от гибели, люди начали покидать Мвато-Ямбо.
Так объясняет легенда причину великого переселения балуба и балунда. Во главе многих беглецов стали казембе, они не хотели подчиняться самодурству верховного вождя. Одни казембе повели своих людей туда, где «не было земли, а трава и деревья росли прямо из воды». Другие пошли дальше на юг, где «сухая земля и мало воды».
В легенде много правды. Очень многие замбийские племена родственны конголезским, и даже сегодня они называют своей прародиной Конго. Люди, осевшие там, где «трава и деревья росли прямо из воды», — это племена, населяющие болота Бангвеулу: лунга, батва, мукулу, нгумбо, ауши, кабенде. Все они говорят на диалектах чилуба, языка, который употребляли правители Мвато-Ямбо. И у всех у них один тотем — «Бена-Нгома» — большой барабан, как и у самих балуба.
А люди, ушедшие на юг, в сухие земли, — это бемба, ведущие свою историю от «страны Кола», и сами замбийские лунда. Их привел казембе, провозгласивший себя затем вождем замбийских лунда.
Все вожди этих племен, взойдя на престол, присваивали себе титул и имя Казембе. В отличие от нумеровавших себя мвато-ямбо все казембе хотели быть только первыми, называться, скажем, Казембе XVIII считалось оскорбительным. Поэтому разобраться в хронологии царствующего дома замбийских лунда, по-моему, совершенно невозможно.
Первым из европейцев до столицы Казембе добрался в 1796 году португалец Перейра, который пришел сюда из Софалы. Судя по его записям, Казембе был тогда крупным городом, «улицы которого ежедневно поливали водой». Правитель лунда имел в своем войске двадцать тысяч обученных солдат и жил в просторном дворце.
Но когда в ноябре 1867 года сюда прибыл Ливингстон, от величия и Казембе-царя и Казембе-столицы уже осталось немного. «Резиденция вождя окружена стеной из тростника высотой в восемьдесят футов. Въезд украшен шестьюдесятью человеческими черепами. Народ здесь, по-видимому, самый дикий из всех видимых мною…» — записано в дневнике Ливингстоном.
Сейчас в Казембе, конечно, уже не найдешь черепов на частоколах, окружающих хижины, но в остальном этот город, где в свое время похозяйничали португальцы, мало изменился со времени Ливингстона: те же плантации кассавы, среди которых в беспорядке разбросаны клочки полей с арахисом, сорго, хлопком. Кое-где торчит несколько масличных пальм, под ними — тростниковые хижины.