– Где это Короико? – спросил он.
– В нескольких часах езды от Ла-Паса, – объяснила Лукресия, – почти в пустыне. Короико – это деревня, находящаяся рядом с заброшенным рудником.
– Надо бы туда съездить, – сказал Малко, – для того, чтобы удостовериться". Другого следа у нас нет. И если это действительно та девица, то в руках Гомеса ее оставлять нельзя.
Лукресия отреагировала на это предложение без особого энтузиазма.
– Если начнутся дожди, – проговорила она, – мы рискуем застрять там на несколько дней. Дорога очень опасная.
Малко поблагодарил старую колдунью за информацию, достоверность которой, однако, вызывала у него сомнение.
– Почему она нам помогает? – спросил он Лукресию.
– Тридцать лет тому назад она была довольно красива и стройна. Мой отец в нее был влюблен. И она это помнит. Малко попытался себе представить Хосефу в роли Джульетты и не смог. Действительно, время – штука страшная.
Когда вышли из лавки на улицу, девушка сказала:
– Пожалуй, я возьму отцовский джип.
Малко резко затормозил, и джип занесло юзом. Узкая дорога, с одного бока которой была гора, а с другого – пропасть, представляла собой настоящую клоаку. По ее отвесной стене, сплошь покрытой тропической растительностью, стекала вода.
Дорогу перегораживал красный грузовик, до отказа набитый людьми.
К счастью, в тридцати метрах позади джипа дорога расширялась метров до десяти, и это давало возможность маневрировать.
Малко осторожно подал назад, подъехав к самому обрыву. Обочина была практически разрушена, а за ней зияла семисотметровая пропасть... Впечатление было такое, будто летишь в самолете. Грузовик медленно, на первой скорости, проехал мимо джипа, касаясь своим бортом его брезента. Зачарованная пустотой, Лукресия сидела молча. Если бы колеса грузовика скользнули по этой грязи хотя бы на десяток сантиметров, Малко и его спутница оказались бы в пропасти. Выскочить не успел бы никто.
«Чуло», в своих шерстяных вязаных шапочках, наблюдали из грузовика за этой сценой с полным безразличием.
Малко двинулся дальше, как можно осторожнее ведя машину по узкой и скользкой дороге со скоростью сорок-пятьдесят километров в час. Янгское ущелье представляло собой зрелище страшное и торжественное. На каждом метре его обочины чернели поставленные в память о погибших водителях кресты. Оно шло вдоль склона Анд на высоте более трех тысяч метров по краю бесконечных ущелий, на дне которых текли реки, с дороги казавшиеся узкими ленточками.
Неутомимые орлы терпеливо выписывали в воздухе круги, Невзирая на высоту, гора была покрыта джунглями. Ни объезда, ни более или менее ровной площадки не было на всем шоссе. Сделанное когда-то для обслуживания оловянного рудника, теперь заброшенного, оно тянулось между небом и землей. Параллельно шла, нанизывая на себя бесчисленные туннели, узкоколейка. Но и она уже не работала, и между рельсов бродили, мирно пощипывая травку, ламы, которые были здесь единственными представительницами животного мира, не считая желтоглазых собак, злых и диких, преследовавших джип и пытавшихся вцепиться в его колеса.
– Еще далеко? – спросил Малко, нажимая на газ.
– Не менее часа, я думаю.
Лукресия потянулась. Машину то и дело подбрасывало на камнях.
Из Ла-Паса они выехали три часа назад и встретили за все время лишь грузовик да пару маршрутных такси. Сразу за Ла-Пасом дорога поднималась к Кумбрскому перевалу, находившемуся на высоте пяти тысяч метров среди бескрайней пустыни, где по колено в грязи бродили десятки лам, торчащие топориком уши которых придавали им забавно гордый вид. Седловину перевалили, держа на спидометре всего двадцать километров в час из-за страшного тумана, из которого, как привидение, вдруг возникло огромное распятие Христа. Затем дорога постепенно пошла вниз. Стала появляться тропическая растительность. Несмотря на красоту, пейзаж оставался довольно однообразным: с одной стороны зияла пропасть, с другой высилась гора. Между ними змеилась дорога.
Руки у Малко ломило. Приходилось то и дело крутить руль: на всем шоссе не было и ста метров прямого пути. Мотор надсадно выл.
– А мы найдем эту деревню? – спросил он.
– Найти-то найдем, – произнесла Лукресия. – Да проникнуть в нее будет трудно. «Политический контроль» сотрудничает с армией и за Ла-Пасом. Боюсь, что въезд будет запрещен.
Пистолета и «винчестера» Лукресии могло оказаться недостаточно. Даже если удастся попасть в Короико и вырвать девицу из рук ее стражи, то везти ее в Ла-Пас – увы! – надо будет возвращаться по этой же единственной дороге... Если, конечно, не придется скитаться с ней по всей Амазонии...
Но другого способа выйти на затаившегося немца не было. А коли Джим Дуглас лежал в гробу Клауса Хейнкеля, то, значит, между ними была связь...
Малко притормозил перед дренажным лотком. Из джунглей несся сверкающий и пенистый поток, причиняя немалый ущерб дороге. Секунду-другую побуксовав, джип снова набрал скорость и покатил дальше. Дышать стало легче: высота снизилась до трех тысяч метров.
Лукресия указала рукой на скопление домов, прилепившихся к склону холма вдали.
– Вон Короико.
Прошло еще не менее получаса, прежде чем они подъехали к окраине деревни. При всем своем убожестве она представляла собой островок цивилизации. Здесь имелось несколько лавок, красовалась ветхая гостиница с пересохшим бассейном, а над квадратной площадью с апельсиновыми деревьями по краям торчала церквушка. Лукресия направилась к кузнецу, желая получить кое-какие сведения.
Вскоре она возвратилась.
– Пост «политического контроля» находится у выхода из деревни, – доложила девушка. – Вон там, внизу, у развилки... Одно из ответвлений шоссе идет ниже. Мы проскочили его.
Развернулись. После развилки джип выехал на еще более узкую дорогу. Поехали по ней. Но ничего особенного не увидали. Неожиданно шоссе оборвалось. Малко остановил машину. Вышли. Было сыро и холодно. Малко раздвинул кусты и сделал несколько шагов, желая увидеть, что там, внизу. Ему открылась голая площадка на берегу реки; посреди этого пространства торчал обнесенный забором дом.
Малко опустил бинокль и выругался сквозь зубы.
Перед зданием стоял вертолет и два военных джипа, над одним из которых покачивалась антенна. Два десятка солдат стояло кольцом вокруг двух тел, лежавших на траве. Малко навел на них свой бинокль и вздрогнул, как от удара: он узнал свирепого майора Гомеса. Малко видел всего один раз этого боливийца, но запомнил навсегда. Майор был в форменной рубашке с засученными рукавами. Он внимательно смотрел на лежавших. Рядом стоял человек, цвет лица которого говорил, что он не был боливийцем.
– Мы попали в самый разгар карательной операций, – вздохнула Лукресия. – Оставаться здесь опасно.
Все внутри Малко кипело от негодования. О нападении на боливийскую армию говорить не приходилось. Но то, что подружка Джима Дугласа была здесь, это было очевидно. Об этом говорило присутствие Гомеса.
Но как добраться до нее?
Иностранец в форме боливийского «рейнджера» тоже интересовал Малко... Джек Кэмбелл должен был его знать...
Лукресия потянула Малко за рукав.
– Поехали. Если вертолет поднимется, нас засекут.
Малко чувствовал себя больным уже от одной мысли, что снова надо будет трястись по этому проклятому шоссе... да еще с пустыми руками. Однако, Лукресия была права.
Глава 10
Маленькие, круглые и, словно отверстия двустволки, черные и пустые глаза Антонио Мендиеты уставились на деревянную дверь.
Наконец он решился. Осторожно поставив свой М-16 к стене, он присел на корточки и посмотрел в замочную скважину. Сначала ему ничего не было видно; но присмотревшись получше, Антонио разглядел спину и зад девицы, вызывающе обтянутый джинсами. Девушка спала. Вот она повернулась и изогнулась особенно, как показалось парню, обольстительно. У Антонио перехватило дыхание. Он распрямился и обтер вспотевшие руки об полы своего мундира. Служа в армии третий месяц и не будучи – в отличие от большинства «чуло» – больным туберкулезом, Антонио попал в «рейнджеры», воевавшие с повстанцами.