Неуверенно начав с дурацкого предложения Сегюре, мы перенесли действие в современный дом, где на лестничной площадке встречаются две семьи. Одна совершенно классическая: отец — управленец, мать неполный день занята в благотворительной организации, дочь-студентка изучает философию, а шестнадцатилетний сын — второгодник. Другая семья не такая типичная, скорее даже с приветом. Она вернулась во Францию недавно, проведя двадцать лет в Соединенных Штатах (идея Жерома). Отец — гитарист рок-группы — был популярен в шестидесятых, но все еще играет. Мать — секретарша в издательстве, выпускающем книги по искусству, двадцатипятилетний сынок хочет стать агентом Интерпола (как раз сдает экзамены), а его пятнадцатилетняя сестра — вундеркинд (наделена столь исключительным умом, что никто из родных не в силах ее понять. Идея Матильды, которую мы и не пытались оспаривать, пускай сама выкручивается). Все это было еще совершенно не окончательно, но представляло собой зыбкую основу для согласованных действий. Часов около трех мы для разрядки опять заказали пиццу, подбирая имена всем этим славным людям. Для заурядной семейки посыпались: Мартине, Портье, Тиссерон, Гарнье и прочая, прочая.
— Мне бы хотелось избежать всяких ксенофобских или религиозных намеков, но перегибать палку тоже не стоит. Можно найти и получше, — заявил Луи.
Я вспомнил своих соседей по лестничной площадке по фамилии Авуан, немного напоминающих это семейство. У них еще синий «сафран», никогда не превышающий тридцати километров в час. Оказалось, что Матильдиных зовут Дюран-Коше. У меня с моими Авуанами был бледный вид.
— А как вам фамилия Матиньон? — поинтересовался Жером. — Серж и Клодина Матиньон.
Все захотят узнать, во что вляпалась чета Матиньон.
— Ни в коем случае! — возражает Матильда. — Так зовут одного старичка, который поддерживает мою мать с тех пор, как отец нас покинул.
— Тоже Серж?
— Нет, не Серж, но все равно неудобно.
— У него бессонница? — спросил Жером.
— Нет, а что?
— Он завтракает в четыре утра?
— Нет.
— Его видеомагнитофон поражен проклятием и включается ночью сам собой?
Она пожимает плечами.
— Как же тогда ваш Матиньон увидит эту идиотскую «Сагу»? Он никогда ничего не узнает, наша драма как раз в этом. Вы можете выдать хоть его настоящее имя, хоть номер страховки, хоть нежные словечки, которые он лепечет после оргазма, — все, потому что он никогда не узнает о наших историях.
— Нам же сказали, Матильда, делаем все, что хотим!
— А я говорю: только не Матиньон.
— Френель вам подойдет? — предлагает Луи. — Кто-нибудь спускал с лестницы Сержа или Мари Френель? Резал, шантажировал? Ладно, тогда с этим покончено. Как назовем их американских соседей?
Жером предложил фамилию Каллахан, так звали Клинта Иствуда в «Грязном Гарри».
Чтобы угодить и ему, соглашаемся единогласно. Итак, мы имеем Уолтера и Джейн Каллахан, а также их деток — Джонаса и Милдред.
ФРЕНЕЛИ против КАЛЛАХАНОВ.
Пусть победит сильнейший!
— Вы сознаете, что нам придется жить с ними неделями?
— Мы не друзей себе выбираем, а семью.
Сами собой напрашиваются две декорации: гостиная Френелей и гостиная Каллаханов, большей экономии и представить себе невозможно. Остальные декорации нам пока ни к чему, сначала надо понять, куда нас ведут эти восемь субъектов. Дело проясняется с каждым часом. Матильда спросила нас, почему мы так хотим иметь уже готовые пары? Почему бы, наоборот, не вообразить пары, которые мы бы только хотели соединить, не показывая этого ясно с самого начала?
Так что Серж Френель, муж Мари, умирает, едва успев родиться. Второй раз замуж Мари так и не вышла, да и дети ее не торопятся обзавестись новым папочкой. На замену Сержу мы придумали Фредерика, Фреда, родного брата покойного. Он малость не в себе и живет у Мари с детьми, которые его приютили. Фред — изобретатель и довольно редко выходит из своей мастерской (только чтобы вытащить нас из некоторых тупиков). Изобретатель — это всегда нравится. Детки — Брюно (оболтус) и Камилла (студентка-философиня) — пока в зародыше.