Леандр возразил, что уже обошёл весь лагерь и облазил все
окружающие кусты, не рискуя, правда, углубляться в джунгли.
— Его нигде нет, капитан! Я звал, он не откликается.
— Дело серьёзное! — решил Синдбад и, объявив всеобщую тревогу, приказал искать следы пропавшего товарища.
Намубу привёл одного из своих телохранителей, показав жестами, что тот является непревзойдённым следопытом. Эфиоп подтвердил слова командира и попросил Леандра показать ему место ночлега Сагира. Упав на колени на землю возле костра, следопыт принялся изучать её пядь за пядью, чуть не роя носом.
Внезапно он радостно вскрикнул. Ему удалось отыскать какой-то след, в который он вцепился как хорошая ищейка.
— Что ты нашёл? — спросил Синдбад.
— Следы волочения, капитана! Они есть очень слабо. Пусть люди не окружать меня, а то затопчут их, как глупый гиппопотама!
Когда все по приказу Синдбада отодвинулись от эфиопа шагов на десять-пятнадцать, тот вновь припал к земле и на коленях пополз к бричке.
— Следы вести в джунгли, капитана! Вот тут бедный матроса протащить под повозка, вот тут волочь по траве, вот тут втянуть в кусты…
— Чего же он молчал? — удивился Ибн-Сина, — Чего не орал, как резанный?
— Кто его знает? — отозвался Синдбад, вслед за следопытом приближаясь к зарослям, — Может ему рот заткнули кляпом…
— А где тогда были дежурные? Спали на посту, ироды, и ничего не видели и не слышали?
— Я потом проведу расследование, но сдаётся мне, что так оно и было, хотя ни одна из смен в том наверняка не сознается: будут валить друг на дружку и обелять себя.
— Вот и раздавай им после этого золотые! — в сердцах вскричал Ибн-Сина, — Нет, не золото, а палочная муштра мать всех воинских дисциплин.
— Конечно не палочная, но разумная муштра необходима, это я с то бой, брат, согласен. Особенно в сочетании с хорошо налаженной системой поощрений…
— Опять ты за своё! Деньги развращают, Синдбад! Матросы и солдаты начинают думать не о своих обязанностях, а об их количестве!
Сколько бы ещё продолжался спор, неизвестно, но только в этот момент телохранитель выпрямился и обернувшись к приятелям и следовавшим за ними матросам, многозначительно поднёс палец к губам.
Когда все разговоры стихли, он выхватил саблю и бесшумно нырнул в просвет в кустарнике. Глядя на него вооружились и все остальные, после чего цепочкой последовали за эфиопом по узкому проходу в кустарнике, стараясь, как и он, ступать легко и мягко. Спустя пару минут непроходимая чаща закончилась и перед путниками открылась небольшая сумрачная полянка с травой по пояс. Следы волочения в ней стали заметны особенно отчётливо.
Следопыт замер на опушке, неотрывно глядя на то место, где травяной покров был основательно вытоптан.
— Смотри, капитана, там кровь!
Действительно, на земле ясно просматривалось большое багровое пятно.
— Думаю, что это кровь бедного Сагира! — мрачно изрёк Синдбад, -
Судя по её количеству, мы его больше живым не увидим…
— Твоя прав, капитана, бедняга прикончить!
Ибн-Сина не смог воздержаться от возражений.
— Да бросьте вы! Где подтверждение твоим бредням, мой чернокожий Зоркий Сокол? Лично мне думается, что ночью тут некий злой хищник загрыз некое бедное животное, только и всего!
Следопыт возразил, покачивая головой.
— Некий бедный животный не ходить в сапогах, о наимудрейший Ибна!
Эфиоп вдруг бесшумно скользнул к луже крови по проторённому пути и, нагнувшись, поднял из травы обувку пропавшего матроса, всю пропитанную кровью. Как он её разглядел в сплошной зелёной массе, для всех осталось загадкой.
— Это сапоги Сагира! — испуганно зашептались за спиной приятелей
потрясённые матросы и слуги, — Но где он сам? Где его тело, нако нец?
Следопыт указал сапогами на тёмные полосы, пересекавшие поляну от лужи крови до противоположенного её конца и исчезающие там в глухих и мрачных зарослях.
— Там лежать тело! Какой-то зверь посреди ночи тайком пробраться в лагерь, придушить спящий матроса и приволочь на эта поляна, где и перегрызть несчастной глотка. Потом утащить в заросли что бы съесть. В Африке так делать все тигра или лев.
— Но если похититель не побоялся близкого костра, то это не может быть ни тигр, ни лев, ни другой какой хищник, — возразил Синдбад, — Это скорее всего…человек!
Команда, услышав капитана, издала глухой ропот.
— Или человекообразный монстр! — вмешался в разговор Ибн-Сина,
всё это время внимательно рассматривавший джунгли напротив.
— Не хочу вас пугать, но сдаётся мне, что в том месте, где обрываются следы, слегка подрагивают ветви.
Услышав учёного, следопыт бросил сапоги и в два прыжка очутился среди команды. Одновременно Намуба, прочитавший слова Ибн-Сины по губам, сорвал с плеча свой верный лук и в доли секунды послал в подрагивающую листву две стрелы подряд.
В тот же миг в зарослях раздался леденящий кровь вопль, не похожий ни на звериный, ни на человеческий и из-за ветвей к ногам
людей вылетел какой-то свёрток. Все на поляне оторопели, глядя на него ошалелыми глазами.
Один Синдбад не растерялся и рубанул по свёртку саблей, после чего тот распался и матросы, замерев от ужаса, узнали халат своего товарища и другую его одежду: рубаху и штаны — перепачканные кровью. А в них были завёрнуты обглоданные до белизны человеческие кости и скалящийся череп без единой крохи плоти на нём!
— Вот и всё, что осталось от нашего товарища! — прошептал учёный.
При виде останков, люди на поляне испытали настоящий ужас. Всех обуял нечеловеческий страх, который можно пережить только раз в жизни, как утверждают некоторые учёные. Второго такого раза просто не бывает.
Безумный вой неизвестного существа внезапно повторился. Но не успел он стихнуть, как его подхватили слева и справа. Дикие завывания теперь доносились с трёх сторон, неуклонно приближаясь к поляне в сопровождении угрожающего треска ветвей и тревожного шелеста листвы.
— Неизвестные твари окружают нас, Синдбад! — воскликнул Ибн-Сина, — Кто бы они ни были, нам лучше вернуться на дорогу.
Синдбад взмахнул саблей:
— Кругом, марш! Все назад! По тропинке, держась за руки — бегом на
дорогу!
Матросов со слугами уговаривать не пришлось. Сцепив руки
словно в танце "Тарантелло", отряд кинулся в лагерь. Приятели, крепко вцепившись друг в друга, бежали после всех, но замыкали отход вездесущий Намубу и следопыт.
Неизвестные монстры-людоеды настигали беглецов. Их торжествующие завывания слышались уже за спиной шагах в двух-трёх от приятелей, которые как ни пытались разглядеть преследователей сквозь листву, так ничего кроме неясных размыто-бледных теней и не увидели.
Стрелы эфиопа и нубийца, пущенные на слух, почему-то не останавливали тварей. Чем бы закончилась эта неосторожная вылазка в джунгли, неизвестно, но, к счастью, путники все до одного успели покинуть заросли прежде, чем стать поживой неизвестной нечести, столь падкой на человеченку…
Опоздав с нападением в тёмных джунглях, опасные существа выйти из зарослей на открытое солнечное пространство дороги или не рискнули, или просто не смогли в силу строения своей физиологии ночных хищников. Ясно было одно, твари-людоеды боятся дневного света и вряд ли теперь нападут на лагерь.
Всё время, пока экспедиция сворачивала лагерь и возчики запрягали лошадей, невидимые монстры с треском шарились по ближайшим кустам, по очереди пугая людей своими дикими завываниями. Телохранители метали в мелькающие тени дротики и пускали стрелы, но всё было напрасно: твари ловко от них уклонялись. А когда кавалькада поспешно снялась с места и покатила по дороге, людоеды ещё долго сопровождали повозки, ломясь сквозь заросли вдоль по обочине…
Глава 12. Ожившие воины-скелеты
Мрачные джунгли закончились где-то к обеду. Дорога вынырнула из них довольно неожиданно для экспедиции, сразу окунувшись в море света. Люди и животные при этом испытали ни с чем не сравнимое облегчение. Повозки покатились по нагретым солнечными лучами бело-розовым квадратам куда как веселее, чем до того. Матросы и слуги, сбросив напряжение последних часов, завели разговоры между собой, посыпались шутки, послышался смех. Одни телохранители, зорко несущие службу по охране каравана, остались верны себе — ни единым звуком не выдали своей радости, хотя было заметно, что и они довольны переменой обстановки.