— Мы в ловушке, Синдбад! — воскликнул взволнованно Ибн-Сина, наб людая как плотное кольцо из воинов-скелетов, в которое те заключи ли караван, вот-вот захлопнется — Что делать? Ума не приложу…
— Ещё нет! — крикнул в ответ Синдбад, — До тех, что впереди версты полторы-две, должны успеть…
— Что успеть-то? — не понял учёный.
Но Синдбаду некогда было отвечать. Он действовал скорее по наитию, чем осознанно. Подскочив к последней повозке, гружёной провизией и водой, он на скаку ловко перепрыгнул на неё прямо с седла и принялся ворочить одну из больших пузатых бочек, лежащих посзади остальных с верхнего краю. Но её надёжно удерживали тол стые верёвки, по которым капитан ожесточённо полоснул кинжалом.
За этим занятием его и застал Ибн-Сина, по примеру друга пе репрыгнувший с коня на подводу:
— Что ты задумал?
— Выбивай пробку!
— Что в ней?
— Вино!
— Выбил! Готово!
— Теперь сбрасываем бочку на дорогу!
Увязка была перерезана Синдбадом и друзья, в мгновение ока перекатив бочку через борт, сбросили её на дорогу. Она покатилась, завертевшись юлой. Испанское вино полилось в дорожную пыль ту гой рубиновой струёй. Брызги, сверкая в солнечных лучах, веером рассыпались по сторонам. В воздухе поплыл одуряющий, головокру жительный аромат…
Рсчёт Синдбада удался на славу! Он верно проанализировал ситуацию и нашёл один-единственный выход из казалось бы безвы ходного положения, в котором оказалась экспедиция. Ибн-Сина тут же оценил генеальный ход приятеля. Ну какой, скажите на милость, в мире воин, пусть и в состоянии ожившего скелета, откажется от дармового доброго глотка вина?
Круглоголовый, с волчьей пастью воин-скелет, который вырвался вперёд остальных преследователей за счёт неимоверно длинных прыжков, поравнялся с бочкой и вдруг резко остановил свой бег. Если бы у него сохранилась рожа, то на ней можно было бы прочесть некое смущение.
А так скелет просто энергично заводил по сторонам той дыр кой в верхней части вытянутой пасти, где у него при жизни располагался нос. Его пустые глазницы принялись жадно шарить по дороге и наконец, остановились на истекающей вином бочке. Радостно щёлкнув страшной челюстью, скелет потянулся к ней свободной от оружия рукой, но…опоздал.
Он слишком долго принюхивался!
Его опередил другой воин-скелет, квадратноголовый, который бежал за ним по пятам и немного сбоку. Этот-то шустряк и подхватил первым бочку из-под самого носа круглоголового. Он зажал её в костях пальцев словно кружку без ручки, поднял как пушинку и взболтнув, картинно опрокинул в жадно раззявленную клыкастую пасть.
Круглоголовый воин-скелет от такой наглости на мгновение остолбенел. Но едва струя из бочки потекла в несуществующую глотку соперника, он замысловато взмахнул мечом и срубил подлецу го лову с плеч долой. Тот покачнулся и вслед за своим черепом, который не смог никуда откатиться по причине квадратности, рухнул на дорогу мертвее мёртвого, так и не успев насладиться ни единым глотком божественного напитка.
Кости квадратноголового рассыпались с противным треском, что впрочем ничуть не взволновало его врага, который ловко подхва тил выпавшую из пальцев бочку и в два приёма вылокал её до дна, смачно причмокивая при этом.
Какое удовольствие испытал скелет от того, что залил эксклю зивным вином нижнюю челюсть, позвоночник, рёбра и другие кос ти, что ещё ниже, осталось для приятелей загадкой. Но вот то, что за это сомнительное удовольствие последовала скорая расплата, они удостоверились собственными глазами.
Едва выпивоха, влив в себя последние капли, протёр тыльной стороной несуществующей ладони отсутствующие губы и торжествуя поставил ногу на череп побеждённого врага, как его со всех сторон атаковали пять или шесть квадратноголовых, оказавшихся
случайными свидетелями гибели своего товарища от подлой руки коварного круглоголового ублюдка.
Выпивоха продержался недолго: силы были слишком неравны.
Его изрубили в мелкие косточки, но до того он успел позвать на помощь своих, выдав серию ритмичных ударов мечом по щиту.
Это был сигнал сбора, сигнал атаки на врага, услышав который все
без исключения круглоголовые воины-скелеты вдруг прекратили не
понятную погоню за какими-то пришлыми недомерками-людьми и словно очнувшись ото сна, осознали, что их настоящий, исконый враг находится не где-нибудь, а рядом, на расстоянии вытянутой руки. И этот враг уже напал на одного из их товарищей и убил его.
Те же самые чувства испытали и квадратноголовые воины. Прежняя ненависть к врагу и в них вспыхнула с новой силой. А поскольку две армии круто перемешались между собой, то все разом напали друг на друга с высоко поднятым оружием и низко опущенными забралами. О беглецах скелеты как по команде дружно поза были, на что и надеялся Синдбад, сея вином распрю в ряды преследователей.
* * *
Склеты сражались яростно. Хоть и не было слышно над полем битвы ни воплей, ни проклятий, ни грохота пушек с барабанным боем и рожками, зато лязг скрещенного оружия стоял как в цехах миллиона паровых кузниц, а сухой треск летел такой, словно миллиард бухгалтеров, собранных вместе, одновременно орудовал костяшками на старинных щётах, сводя дебит с кредитом.
Караван оказался в центре военных действий, как в цейтноте. Двигаться по дороге ни вперёд, ни назад — не было никакой возможности. Он торчал на ней как бельмо в глазу и это сильно беспокоило приятелей…
Не дожидаясь исхода сражения и всё ещё опасаясь преследования воинов-скелетов, Синдбад приказал убраться с дороги, на которой караван был открыт взорам сражающихся со всех сторон. Разведчики выискали в поле овраг, по дну которого повозки и проскользну ли незаметно между рядами увлёкшихся рубкой воинов-скелетов до ближайшего густого перелеска.
Оставляя этот зелёный оазис между собой и сражающимися, караван покинул поле боя. Синдбад спешил удалиться от него как можно дальше, строго наказав разведчикам по возможности держать курс параллельно дороги.
Долго петляли повозки по бездорожью, пока наконец шум бит вы не стал затихать вдали. Только тогда отряд немного приободрил ся. Матросы и возницы, вспоминая подробности пробуждения скеле тов, преследование и последующую битву между собой, теперь с улыбками делились впечатлениями и наиболее яркими пережитыми эпизодами, которые преподносили приятелям не иначе, как с лёгким юморком.
— Что хотите говорите, братцы, а наш капитан — голова! Если бы не он, кто знает, как бы всё ещё сложилось…
— Да! Синдбад — мудрый и храбрый воин! Мне бы и в голову не приш ло бросить бочку с вином на дорогу под ноги мертвякам…
— Тебе бы пришло в голову слить её в свою глотку!
— Ха-ха-ха!
— …И его друг-учёный тоже парень не промах! Говорят, он спас нашего капитана от неминуемой гибели!
— Слава Синдбаду!
— Слава Ибн-Сине!
Приятели слышали хвалебные возгласы команды и им, конеч но же, было приятно, они скромно улыбались. Нервозная напряжён ность отпустила людей. Все чувсвовали себя легко и свободно. Отча сти потому, что опасность осталась позади. Друзья беззлобно подтру нивали друг над другом, воскрешая в памяти детали этого приклю чения.
— Мы сами во всём виноваты! — признался Синдбад, — Не открой мы тот сундук, из него не подул бы ветер и не разнёс бы по полю волшебную пыль, которая, как я уверен, и оживила покойников.
— Лично я сожалею лишь о том, что мы слишком резво драпанули и я не успел прихватить с собой ни грамма того чудного серого поро шка…
— На что он тебе?