Предводитель кентавров выбрал направлением главного удара
именно это место. Совершив несколько обманных манёвров, отряд людей-лошадей несколько раз для виду сунулся то в одну, то в другую точку обороны принцессы, пока в третий раз неожиданно не свернул вдоль по руслу.
Солдаты принцессы растерялись от неожиданности, когда кентавры один за другим стали проскальзывать в лагерь между двух рогаток по дну бывшего ручья. А за первыми храбрецами устремился и остальной отряд. Это было похоже на прорыв плотины.
Чем бы всё закончилось для отряда принцессы Дороты, неизвестно, но в этот критический момент на кентавров напал отряд Синдбада. Матросы, слуги и телохранители под предводительством друзей с диким гиканьем врезались в задние ряды парнокопытных воинов, поигрывающих шипастыми дубинами в мускулистых руках. Те и опомниться не успели, как были посечены под корень. С дюжину хвостатых мифических созданий забилось в агонии.
— Коней кинули! Копыта отбросили! — развеселился Ибн-Сина, видя поверженного врага.
— Братцы! Бейте вон того рыжего с наглой мордой — он похож на Чубайса! — учёный ринулся на очередного врага.
Как и рассчитывал Синдбад, неожиданное нападение с тыла не только ошеломило кентавров, но и расстроило все их планы. Хитроумная атака парнокопытных дикарей захлебнулась. Они оказались между двух огней, потому что отряд принцессы, увидев негаданную помощь незнакомцев, от обороны перешёл к нападению.
— Ур-ра! — завопили солдаты Дороты, вскочили в седла и как только
слуги разметали два-три завала из хвороста, покинули пределы лагеря и с вершины накинулись на кентавров, стараясь зажать их в тиски между собой и неизвестными храбрецами. Вела бойцов в бой сама принцесса, из-за миниатюрного копья в руке похожая на Афродиту-воительницу.
Чего никак не ожидал ни один из отрядов, так это то, что численное превосходство и дикарская безрассудность кентавров позволит им сравнительно быстро опомниться и организовать успешное сопротивление. Их не смутила ни перспектива сражения на два фронта, ни превосходное стальное вооружение пришельцев. Люди-лошади и не подумали пуститься наутёк, наоборот, они с яростью набросились на врага.
Закипела сеча. Кентавры и люди сошлись не на жизнь, а на смерть. Побоище вызвало бы жуть у стороннего наблюдателя, коли бы такой объявился. Никакие рыцарские жесты тут не работали:
и те, и другие пленных не брали, раненых и лежачих добивали, пощады не просили и не давали! Рёв, ржание и дикие крики смешались со звоном клинков, треском разрубаемых костей и хлюпаньем проломленных черепов.
На каждого солдата принцессы, равно как и матроса Синдбада в среднем насело от трёх до четырёх парнокопытных увальня. Виртуозно размахивая увесистыми дубинами, утыканными острыми клыками саблезубых хищников, озлобленные кентавры дрались жестоко и мощьно.
В отличие от людей-всадников, сами себе и рубаки и лошади, они имели неоспоримое преимущество над последними, которым приходилось управлять скакунами. Кентавры вихрем носились по склонам холма вокруг людей, обрушивая на их головы молниеносные дубины. Кто не успевал уклониться, тот валился на землю с раскроенным черепом или переломанными конечностями.
Видя это, Синдбад впал в отчаяние. Он понял, что в ближнем бою у них нет ни единого шанса на победу. Но капитан как всегда
остался верен себе. Он решил поменять тактику боя: раз нельзя одолеть дикарей мытьём, то нужно попробовать катаньем.
— Отходим! — закричал он своим людям, — Копейщики — вперёд и копья наперевес. Лучники — вставайте за ними и за дело! Расстреляем их стрелами на расстоянии.
И первым поднял свой лук, как только вырвался из свалки битвы, которая уже переросла в настоящее избиение. Принцесса Дорота в свою очередь быстро оценила преимущество предложенной незнакомцами тактики и тоже отдала аналогичный приказ.
— Все ко мне! Перестроились! Бейте их на расстоянии дротиками и стрелами! — сквозь шум боя донёсся до друзей её звонкий мелодичный голос.
Битва перешла в новую стадию, не вполне благоприятную для кентавров, на которых обрушился ливень метких стрел, дротиков и копий. В считанные секунды их войско ощутимо поредело. Люди-лошади на скаку грохались на землю, орошая траву багряной кровью. Вскоре в живых осталось едва ли две дюжины дикарей. Трупы остальных густо усеяли склоны холма разноцветными буграми.
И тогда парнокопытные сделали отчаянную попытку вырваться из окружения, бросившись грудью на выставленные копья. Одной группе из шести дикарей таким образом удалось прорвать оцепление. И они бы ушли, если бы на пути у них не встали Синдбад с Ибн-Синой.
Вёл группу сам предводитель, чей вороной круп и бока украшали белые "яблоки". Он и двое его "генералов" обрушились на капитана, в то время как трое других насели на учёного. Вокруг приятелей закружилась смертоносная карусель. Синдбад не успевал отбить саблей одну дубину, как на его голову падали ещё две. Он парировал удары, уклонялся, ставил коня на дыбы и сам разил неприятеля.
Его одежда превратилась в окровавленные лохмотья. Кости ныли от пропущенных ударов. Из рассечённого лба закапала кровь, заливая глаза. Оглохший и ослепший, словно сквозь розовую пелену следил он за врагами, кружившими вокруг него чёрными воронами.
Конь несколько раз споткнулся под ним, да и сам он изрядно подустал.
Внезапно перед его затуманенным взором промелькнула бородатая рожа предводителя с ощеренным в хищном оскале ртом
и горящими безумной ненавистью глазами. Хитрецы решили обмануть Синдбада: пока двое его "генералов" отвлекали внимание ложными выпадами, вождь внезапно выскочил из-за их спин и взмахнул дубиной с намерением опустить её прямо на его темя.
Но как не был быстр дикарь, капитан оказался проворнее. Он
откинулся в седле, выставив над собой саблю, а левой рукой одновременно сорвал с пояса кинжал и метнул его в открывшееся на мгновение горло вождя. Метать ножи Синдбад был мастером от Бога. Дубина пошла вниз, но вместе с ней и клинок вонзился под бороду кентавра, войдя в кадык по самую рукоять.
Вождь дико заорал, захлебнулся и захрипел, выронил дубину и встав на дыбы, вырвал кинжал из раны. Из пронзённого горла ударил фонтан тёмной крови. Дикарь пошатнулся и замертво рухнул под копыта коня Синдбада.
Его оставшиеся в живых воины услышали предсмертный вопль своего вождя. Обернувшись на крик и увидев, что лишились предводителя, в растерянности оцепенели. Этим воспользовались
матросы Синдбада и солдаты принцессы. Они снова напали на кентавров, кромсая мечами и саблями. Только единицам удалось вырваться из этой резни. Они ускакали с холма в долину задрав хвосты и проклиная тот день и час, когда вождь уговорил их напасть на незнакомцев. За ними последовали и "генералы" предводителя, оставив Синдбада наедине с его трупом.
Капитан проводил их взглядом, но вдогонку не пустился. Он развернул коня и поскакал на помощь Ибн-Сине, продолжавшему рубиться с тремя кентаврами. Однако помощь тому не потребова лась. Он показывал такие чудеса фехтования, что изумил не только Синдбада, но и всех тех, кто сражался поблизости.
Учёный вертелся волчком. Как ни старались кентавры достать его дубинами, ни одна из них так и не коснулась его. Каким-то неимо верным образом оружие пролетало мимо. Ибн-Сина превратился в вихрь, смерчь, ураган! Он мелькал над седлом расплывчатой тенью, ежесекундно то парируя удары, то нанося ответные саблей. Его гиб кости, а главное сверхскорости позавидовал сам Синдбад.
Внезапно конь учёного взвился на дыбы и повинуясь седоку, развернулся вокруг своей оси. Испуганные кентавры бросили атако вать и шарахнулись от него по сторонам. Ибн-Сина не замедлил этим воспользоваться. Словно джигит-эквилибрист в цирке, он вско чил ногами на седло и прыгнул вдогонку на спину одного из удира ющих дикарей.