Экспансивный и темпераментный испанец чуть не с кулаками набросился на Спалдинга. Во время бурной сцены, генерал Валлейо заявил, что не выпустит шкипера «Лозанны» из Сономы, пока тот не заплатит ему полной пошлины, причитающейся за выгруженные товары и высадку пассажиров. Словесная схватка была довольно бурной и ожесточенной, потому что Спалдинг упорно настаивал, что он выгружался на русской территории Залива Бодего, которой юрисдикция испанцев не касалась. Мало того, он также утверждал, что выгрузка состоялась с разрешения русского коменданта Ротчева. В конце концов капитан Спалдинг увидел, что он в сущности, оказался пленником генерала Валлейо, так как тот не позволял ему выехать в Бодегу, не уплатив причитающейся с него пошлины. Спалдингу пришлось сдаться и, уплатив скрепя сердце пошлину, он смог отправиться в обратный путь на свой корабль.
Генерал Валлейо, все еще не успокоившись, послал одновременно с отъездом капитана Спалдинга, добавочные инструкции своему помощнику Пине и приказал ему немедленно побывать у Ротчева и заявить формальный протест мексиканской администрации против допуска «Лозанны» в Бодегу. Он также утверждал, что район Бодеги принадлежал мексиканскому правительству.
Согласно законов того времени, высадка на берег и выгрузка товаров в Северной Калифорнии запрещалась, кроме одного порта Сан Франциско, где капитаны кораблей платили установленную пошлину. Поэтому генерал Валлейо потребовал от Ротчева, через своего лейтенанта Пина, гарантий, что Ротчев в будущем не позволит кораблям пользоваться Бодего для этих целей.
В то время, как этот инцидент принимал серьезные размеры, Ротчев, ничего не подозревая о случившемся, вернулся в Форт Росс из Монтерея. Когда ему было доложено о деятельности испанцев в Бодеге и даже о военной «оккупации» района вокруг Залива Бодего, Ротчев пришел в ярость. Он собрал большой вооруженный отряд, человек в пятьдесят, и во главе отряда прискакал в Бодегу. Под угрозой оружия русских, маленькая группа испанцев побоялась сопротивляться и угрюмо смотрела, когда Ротчев отдал приказ поднять над Бодегой русский флаг.
Когда обозленный лейтенант Пина пытался протестовать и угрожать репрессиями со стороны генерала Валлейо, Ротчев, с пистолетом в руке, сказал ему, что Бодего является собственностью Российско-Американской компании и, больше того, он разрешает любому пассажиру «Лозанны» сойти там на берег, гарантируя им защиту Форта Росс.
Словесная стычка между Ротчевым и лейтенантом Пина дошла до того, что в любую минуту можно было ожидать вооруженного столкновения между обеими группами. Стычка, однако, была предотвращена главным образом благодаря вмешательству Макинтоша. Да и Ротчев сам, скоро пришел в себя. В конце и Пина увидел, что со своим десятком солдат он не мог сопротивляться большому отряду русских и, грозя всякими напастями, он, в негодовании, скомандовал своим солдатам седлать коней и скоро вся группа карьером помчалась обратно в Соному, скрывшись в густых облаках пыли.
Генерал Валлейо, получив обстоятельный доклад лейтенанта Пины о случившемся, немедленно же сел за стол и написал сердитое, если не сказать оскорбительное письмо Ротчеву, в котором требовал объяснений. Мало того, он также приложил письмо, адресованное губернатору Русской Америки в Ново-Архангельске, у которого Ротчев был в подчинении, и требовал, чтобы Ротчев переслал это письмо немедленно в Ново-Архангельск. Более того, Валлейо угрожал, что если Ротчев не выполнит его требования, он вынужден будет запретить ему и его подчиненным путешествовать по Калифорнии, угрожая, в противном случае, применить силу.
Когда курьер генерала Валлейо приехал в Форт Росс с этим письмом, Ротчев, в негодовании, отказался принять письмо Валлейо для пересылки правителю в Аляску и вернул его обратно генералу. В своей ответной записке генералу Валлейо он написал, что считает его письмо оскорбительным не только для себя лично, но также и для поста, доверенного ему русским правительством и Российско-Американской компанией.
В течение нескольких месяцев после этого отношения между Ротчевым и Валлейо оставались натянутыми. Только поездка бывшего правителя Аляски Купреянова в Сан Франциско и Монтерей, где он постарался сгладить инцидент и вновь установить хорошие отношения между мексиканцами и русскими, живущими в Форте Росс, несколько разрядили наэлектризованную обстановку. Приезд, после этого, постоянного агента Русско-Американской компании в Сан Франциско Костромитинова и его неустанные попытки примирить мексиканцев с русскими, в конце концов, привели к желаемым результатам. Ссора была забыта, по крайней мере о ней старались не вспоминать, и вскоре Ротчев и генерал Валлейо сделались, по крайней мере внешне, друзьями. Генерал Валлейо даже однажды посетил Форт Росс, был гостем Ротчевых один день, а Ротчев со своей женой тоже побывал раза два в Сономе у Валлейо. Один раз, они даже присутствовали на большой фиесте, устроенной в имении Валлейо, по случаю какого-то праздника.
Одно время генерал Валлейо с очень большим подозрением относился к действиям русских в Калифорнии и, вообще, относился с недоброжелательством к их присутствию, как он заявил, на «исконных испанских» землях. Упорно ходили слухи, что русские не только не собирались покидать Форт Росс, но даже имели намерения расширить свои владения на юг до залива Сан Франциско и на восток до реки Сакраменто. Некоторые слухи даже утверждали, что русские намерены захватить территорию до самых гор Сиерры Невады. Это значило, что и земли генерала Валлейо и земли другого магната Суттера попали бы в руки русским.
За последнее время, однако, стали серьезно поговаривать, что русские покидают Форт Росс после почти тридцатилетнего пребывания в Калифорнии и это способствовало улучшению отношений между русскими и мексиканцами. Не мало, конечно, повлияло на это и умение Ротчева подойти к людям, а также и природное обаяние Елены Ротчевой, под влияние красоты которой испанцы подпадали с первой же встречи с ней.
Ко времени описываемого дня ангела Елены, генерал Валлейо стал почти лучшим другом Ротчевых и не пропускал случая, праздника или дня рождения, чтобы послать им какой-нибудь ценный подарок и, конечно, Ротчевы отвечали ему тем же. Несмотря на установившиеся хорошие отношения, Валлейо все время наблюдал за деятельностью русских и, с помощью подкупленных индейцев из племени вождя Солано, он знал все, что творилось в русском поселке Росс.
Сидя за большим праздничным столом на лужайке против комендантского дома, в день торжества в честь жены Елены, Ротчев невольно вспомнил о своем столкновении с Валлейо и его помощником лейтенантом Пина, сидевшем сейчас по левую руку от него. Он вдруг рассмеялся:
— Помните синьор Пина, как мы с вами чуть не всадили клинки шпаг в наши тела, год тому назад?
Лейтенант Пина усмехнулся и провел рукой по своим пышным, холеным усам.
— Да, комендант… боюсь, что мы тогда погорячились. К счастью, ведь этот инцидент был благополучно разрешен без пролития крови. Я счастлив, что мы теперь в самых лучших отношениях, о которых можно только мечтать, а главное, мы теперь лучше знаем друг друга.
Сидевший рядом с Макинтошем, Себастиан Кайзер присоединился к разговору.
— Да, — заметил он, медленно произнося слова, — этот инцидент вызвал интерес и у нас, в нашей Нуева Гельвеция. Наш капитан Суттер с большим интересом следил за всеми развитиями этого дела.
Ротчев искоса посмотрел на него и немного поморщился. Он не любил Суттера и подозревал, что этот искатель приключений, авантюрист, был очень заинтересован в том, чтобы разжечь вражду между испанцами и русскими и самому половить рыбку в мутной водице.
Себастиан Кайзер был профессиональным охотником, траппером, на службе Суттера и, в сущности, правой его рукой. Он помогал Суттеру расширять его владения, главным образом по реке Сакраменто. Кайзер попал в Калифорнию не так, как все морем, а прямо через весь континент Америки, в крытой телеге, вместе с Суттером, с которым он вначале обосновался в Орегоне. Непоседливый Суттер не ужился в Орегоне, слишком уж дикие были места, и в 1838 году он расстался с Кайзером, который еще два года пытался заниматься охотой там. За эти два года Суттер попутешествовал порядочно. В конце концов он обосновался в Калифорнии и сразу же раздул свое дело на широкую ногу. Он сумел заявить права на большие пространства целинной земли, главным образом в долине реки Сакраменто и стал успешно заниматься хозяйством и скотоводством, пользуясь для этого дешевым индейским трудом.