В маленьком селении Росс не было своего священника. В распоряжении главного управляющего Российско-Американской компании в Ново-Архангельске было только несколько священников и он не мог уделить ни одного из них для такого маленького и удаленного селения, как Форт Росс. Обыкновенно один священник назначался на целый район с несколькими селениями и несколькими церквами. Он регулярно совершал объезд своих приходов и по своим обязанностям, был скорее благочинным или викарным архиереем, чем простым священником. Эти священники были разбросаны по Аляске и Алеутским островам от Ситки до Кодьяка и Уналашки и даже дальше — территория раскинувшаяся на полторы тысячи километров в длину, что в то время, при тех способах передвижения, было огромной территорией.
В результате, в виду отсутствия священника в Форте Росс, его комендант получил специальное разрешение от церкви отправлять все необходимые религиозные нужды населения форта, как временный представитель церкви. Он крестил, венчал и хоронил, пользуясь для этого молитвенником, находящимся в его распоряжении. Только в очень редких случаях, когда этого требовали обстоятельства, из Ново-Архангельска в Форт Росс приезжал священник, откомандированный высшими церковными властями, который в массовой формальной церемонии узаконивал обряды крещения и брака, а также производил общий обряд отпевания на кладбище по всем умершим за время прошедшее между посещениями священников. Такие наезды священников, однако, были чрезвычайно редкими, иногда только раз в пять лет или больше.
Был уже поздний час, очень поздний для Форта Росс, было вероятно около полуночи, но окна комендантского дома все еще были ярко освещены. Все остальные дома форта, все избы промышленных около форта, были уже давно темными. Усталые промышленные давно уже спали крепким сном после дня работы; рабочие внутри форта тоже спали, закончив свой трудовой день; усталые русские, алеуты и креолы — все спали, набираясь сил к завтрашнему дню той же тяжелой, ежедневной работы. Только Ротчевы и Анна сидели в своей уютной гостиной у камина, потрескивавшего смолистыми, сосновыми поленьями, и вели долгие разговоры обо всем — о России, путешествии, о Сибири, о Ново-Архангельске, о морском путешествии, и о планах на будущее в Форте Росс.
Камин в доме коменданта большой, горят в нем чуть-ли не бревна… громадные языки пламени бегают по стенам камина, освещают то один, то другой угол гостиной, все время играя в какую-то фантастическую игру теней на стенах комнаты. Стены, нужно сказать, были со вкусом оклеены веселыми обоями самых новейших расцветок. Кроме камина и его фантасмагории меняющихся настроений огня и теней, освещение, не очень яркое, давали две больших свечи, стоявшие в массивных серебряных подсвечниках над камином, те подсвечники и камин, которые так приятно поразили Елену, когда она в первый раз вошла в комнату. Смотря на эту картину уюта, тепла и света, трудно было себе представить, что на дворе в это время была промозглая, мокрая погода — то густой туман, то моросящий дождь, сопровождаемый холодным ветром, постоянно дующим с открытого океана.
Единственные люди, бывшие в такую ночь на дворе, были часовые в блокгаузах на углах крепости, все время следящие за окружающей местностью, все время следившие за тем, чтобы индейцы, вдруг вышедшие на тропу войны, не воспользовались оплошностью жителей форта и не атаковали его, чтобы полакомиться и поживиться богатствами мехов, провизии и амуниции, находящихся в складах форта. Правда, нападений на форт до сих пор не было, но комендант, тем не менее, по установившейся еще Кусковым традиции, поддерживал суровую военную дисциплину, всегда помня зверскую расправу индейцев над первыми поселенцами Ситки, позже названной Ново-Архангельском, в 1802 году.
— Да, дорогая, жизнь здесь будет совсем другой, не той к какой ты привыкла дома, в Петербурге, — сказал Ротчев, поправляя дрова в камине и подбросив туда свежее полено, — мы здесь авангард русской нации, землепроходцы и ушкуйники, как в былые времена называли людей нашего типа, или, если хочешь, конквистадоры, продолжающие большую работу, начатую еще покорителем Сибири Ермаком в шестнадцатом столетии. Его последователи и затем их потомки продолжали его дело и шли все вперед и вперед, неизведанные земли впереди их притягивали их и борясь с препятствиями природы, с местным населением, они наконец увидели перед собой просторы Тихого Океана и его морей …
Он помолчал и посмотрел на них:
— Я еще вам не наскучил своим описанием героических подвигов наших русских исследователей и завоевателей? — Ротчев виновато улыбнулся. — Вы знаете, я так много читал об этом, так увлекался описаниями их подвигов, что эта тема никогда не утомляет меня. Мне кажется, что я могу об этом говорить и говорить, особенно еще и потому, что я сознаю, что и мы здесь, в этой глуши, делаем такое же большое дело, что и мы стараемся не посрамить памяти Ермака и достойно продолжить его дело.
Елена с Анной рассмеялись. Они с таким интересом слушали его.
— Ты, наверно, шутишь, если думаешь, что для нас этот предмет скучный, — сказала Елена. — Ты же знаешь, как мало мы знаем обо всем этом. Мне, откровенно говоря, стыдно, что я ничего не знаю обо всех этих открытиях, все это для меня белое пятно, и я хотела бы узнать больше.
— Спасибо, дорогая, — Ротчев благодарно поцеловал ее руку. — Какое счастье иметь такую хорошую, понимающую жену… Ну, если хотите, я добавлю еще несколько слов. Много говорить сегодня не будем, уже поздно, да и спать пора, особенно вам, после тяжелого, мучительного путешествия… Я уже сказал, что наши землепроходцы наконец добрались до огромного, бескрайнего Тихого Океана, не зная, что лежит дальше, за ним. Позади же их лежали огромные пространства покоренной Сибирской империи, незнакомые и неисследованные, кроме тех нескольких троп, которые привели их к океану; тысячи верст густейших и богатейших лесов, величайшие в мире реки, горы богатые рудой и драгоценными камнями. И наконец, впереди них — обширный океан. Казалось, путь вперед закрыт. Но… вышло, что и океан не остановил их. Не так давно, почти в наше время, русские промышленные, как называют всех этих охотников на зверя, и искатели новых земель, решились на большое дело, настоящий подвиг — они на своих утлых, грубо-сколоченных суденышках, часто простых ладьях, вышли в неизвестность этого огромного океана, не зная, что ждет их впереди, кроме бесконечной массы воды; преодолели холод, голод и жажду, каким-то образом пересекли бурный океан и «открыли Америку» с Запада…
Ротчев помолчал, точно стараясь собраться с мыслями, посмотрел задумчиво на потрескивавшие в камине дрова, на веселое, играющее по стенам комнаты, пламя…
— Баранов, о котором я уже с тобой говорил несколько раз, был одним из таких бесстрашных исследователей неизвестного, вероятно самый смелый и самый энергичный из всех этих людей. Он был поставлен во главе Российско-Американской компании, как управляющий отделениями и имуществом компании на Алеутских островах и Аляске. Конечно, все это громко говорящее название в то время ничего не значило потому, что у компании ничего не было кроме разрешения на поиски добычи там и кроме голых рук и мускулов у Баранова и его промышленных. Ну, да о Баранове можно говорит ночи напролет, я об нем поговорю как-нибудь потом, когда представится случай. Пока-же, я хотел бы рассказать вам о человеке, имевшем прямое, непосредственное отношение к Форту Росс, о самом способном и верном помощнике и сотруднике Баранова — Кускове, о человеке основавшем и создавшим Форт Росс, о человеке, который построил эту маленькую колонию, который устроил здесь этот небольшой комфорт, уют и даже относительную роскошь, которыми мы теперь имеем возможность воспользоваться …