В этот момент треснула щепка или ветка, на которую, видно, кто-то наступил.
В момент Анна вскочила, испуганно бросила взгляд за камень и там вдруг увидела… Николая! Тот же, следящий за нею Николай, с тем же упорным, немигающим взглядом человека, не в своем уме. Это был взгляд, в котором видно было нескрываемое обожание, взгляд, который она так ненавидела.
— Николай! — сердито крикнула Анна, — что ты здесь делаешь опять? Чего ты хочешь?
Николай, не сводя с нее глаз, медленно, тяжелыми шагами автомата, шагами в которых чувствовался свинцовый вес, стал приближаться к ней. Он в упор смотрел на Анну и в этом взгляде виднелось обожание, восторг при виде Анны и, в то же время, страх трусливого животного.
— Я тебя спрашиваю, почему ты все время следуешь за мной? — крикнула опять сердито, хотя и немного испуганная, Анна.
— Я вижу мне придется пожаловаться на твое поведение Александру Гавриловичу.
Николай испуганно остановился. Имя Ротчева подействовало на него, как холодный душ. Он открыл рот, точно хотел что-то сказать и не мог.
— Я … я … Анна Владимировна … я хочу сказать … вы прекрасны!.. — наконец пролепетал он.
Слова застряли в его горле и, в полном отчаянии, он вдруг бросился на колени, подполз к ногам Анны и, схватив ее юбку, прильнул губами к подолу ее платья.
Анна отпрянула от него.
— Ты с ума сошел, Николай. Ты просто сумасшедший, — отступая от Николая опять закричала на него Анна, полусердито и полуиспугано.
Она повернулась и, стараясь избежать его рук, все еще старавшихся ухватиться за ее подол, добавила:
— Ты совсем свихнулся, Николай. Встань, не валяй дурака!
Николай, однако, рванулся к ней, схватил ее ногу и жадным поцелуем прильнул к ноге.
— Отпусти мою ногу, — опять закричала на него Анна, с отчаянием пытаясь освободиться от его цепких рук. — Пусти, идиот!
Она с силой рванула ногу и высвободила ее из рук Николая. Переступив через распростершегося на песке Николая, Анна торопливо пошла прочь, даже не оглядываясь, точно боясь, что он вдруг опять ухватится за ее платье или ногу.
Отойдя на некоторое расстояние, она повернулась и увидела, что Николай лежал на том же месте, уткнувшись горячим лицом в холодный мокрый песок, точно стараясь скрыть свой стыд и отчаяние.
Анна остановилась и крикнула:
— Надеюсь таких вещей больше не повторится! В последний раз повторяю, Николай, еще одна такая глупая выходка и я пожалуюсь Александру Гавриловичу. А ты знаешь, что он шутить не любит и шутки с ним коротки. Ты лучше всех знаешь, чего ожидать от него за подобное поведение. А кроме того, он немедленно же вышлет тебя на Аляску. Я не думаю, что тебе это понравится.
Николай застонал и заскрежетал зубами, как будто, кто-то ударил его плетью по плечам… Он медленно приподнялся, сел и закрыл лицо ладонями рук.
Анна повернулась и быстро пошла в форт.
— В чем дело, Анна? — озабоченно спросила ее Елена, встретившая ее у входа. — Ты бледна, как полотно и дрожишь. Что случилось? Почему так поздно?
— Ничего, ничего, — торопливо ответила Анна. — Становится холодно, видно приближается гроза, — и она быстро прошла в свою комнату. — Я вернусь через минутку, — крикнула она на ходу, — мне нужно освежить лицо.
Елена ничего не сказала, но ее губы сжались. Она что-то подозревала.
Анна скоро вышла из комнаты, все еще бледная, но внешне спокойная. Она села на скамью у пианино, рядом с Еленой и, лениво, провела пальцами по клавишам пианино. Ротчев сидел в кресле у камина. Он вопросительно посмотрел на Анну.
— Вы опоздали, Анна, — заметил он, — мы уже стали беспокоиться, напились чаю без вас. Наши оба профессора боялись не случилось ли что с вами, им хотелось поболтать, поговорить с вами. Они так и не дождались вас, ушли домой. Мы уже думали идти, искать вас.
— Прошу извинить меня, Александр Гаврилович. Я, как обыкновенно, замечталась на камнях, у берега, и совершенно потеряла счет времени, не заметила, что стало поздно.
— Ну, ничего плохого в этом нет, — примирительно заметила Елена. — Я думаю Анна с нетерпением теперь ждет чашки чая, не правда ли Аннушка, да и мы с Сашей не прочь повторить.
Елена повернулась к двери:
— Дуняша, можешь подавать чай!
Она обняла Анну и взяла ее руки в свои.
— Анна, — вскрикнула она, — твои руки, как лед! Уж не простудилась ли ты. Саша, дай-ка ей чего-нибудь покрепче, ее надо согреть.
Ротчев встал.
— Для таких случаев у нас есть чудеснейшая вещь, самый настоящий ром!
Он подошел к шкафчику и достал бутылку с ромом и стаканчик.