Он также боготворил Елену, но поклонялся ей, как чему-то далекому и недосягаемому. Он любил слышать ее голос издалека, но вблизи, в ее присутствии, он холодел от страха. Ее холодный взгляд в его направлении замораживал Николая и он внутренне трепетал перед ней. Каждый раз, когда она смотрела на него, он чувствовал себя жалким червяком. Елена для него была божеством холодным, далеким и суровым.
К Анне у него было теплое чувство, поклонение в которое он изливал всего самого себя, всю свою душу. Она была одна, не замужем и, инстинктивно, он чувствовал, что она не была счастлива. Все это подталкивало его на поступки, толкало его сделать что-нибудь для нее, смягчить ее грусть. Как хотелось ему сделать ее счастливой!
Мысли и мечты. Мечты и мысли вихрем ворошились в его уме. Он закрыл глаза и Анна вдруг появилась перед ним. Вот здесь, совсем близко, с этим таким знакомым, грустным взглядом. Он протягивал руку, открывал глаза и мираж исчезал. Опять закрывал Николай глаза и Анна вновь появлялась перед ним, на этот раз другая, с веселой, счастливой улыбкой… — Анна!.. Анна!.. — судорожно шептали его губы.
В это время Ротчевы обсуждали с Анной планы большого торжества, подготовляемого в день ангела Елены, через несколько дней. Этот первый открытый прием в селении Росс за все годы существования, обещал быть крупным событием не только в колонии, но и среди, окружающих его соседних испанских миссий. Ротчев обсуждал имена, гостей, которых он намеревался пригласить… обед, который будет сервирован так, чтобы поразить гордых гидальго, синьор и синьорит. Он предполагал устроить торжество, которое должно было продолжаться, по крайней мере, три дня: пикники, рыбная ловля, охота и баснословные обеды.
— Знаешь, Леночка, на этом торжестве в день твоих именин, ты, действительно, сможешь показать испанкам свои парижские туалеты, которых ты не могла носить до сих пор, — засмеялся Ротчев.
— А, почему и нет. И в самом деле, мне будет приятно приодеться, вспомнить балы и приемы в Петербурге и Москве.
— Конечно, дорогая, нам трудно будет разместить всех гостей в этом доме. Поэтому, обед мы устроим под открытым небом, прямо, вот, здесь, перед домом, на лужайке. Расставим столы… Я даже заказал нашему плотнику, чтобы он поторопился сделать столы к празднику. Ну, а потом, вечером, все можем собраться и внутри дома для разговоров и кофея, да и помузицировать можно будет.
Елена вся загорелась от предвкушения торжества на свои именины.
— Мне уже не терпится, — прильнула она к мужу, — хочется, чтобы день моего Ангела настал скорее. Интересно встретить всех этих калифорнийских красавиц-дам и их бравых кавалеров. Лишь бы только погода была хорошая!
— Насчет погоды не беспокойся, дорогая. Будет чудная погода, как по заказу. Не забудь того, что ты в Калифорнии и здесь бывает сезон дождей. Этот сезон уже закончился, приблизительно тогда, когда ты приехала сюда. Теперь дождей не будет до поздней зимы, может быть до декабря. Наступает самое лучшее время в Калифорнии: тепло, сухо, без дождей. Правда будут туманы, но они часто расходятся, растворяются в воздухе, исчезают около полудня. Нет, насчет погоды не беспокойся — твой день будет чудесным, должен быть.
Ротчев подумал.
— Знаешь, будет хорошо в этот день украсить дом и церковку зеленью. Я прикажу в этот день нарубить зеленых веток деревьев, принести свеже-скошенной травы — будет свежо и чисто, как на Троицу. Я уверен, что наш форт тут приукрасится и будет выглядеть совсем другим. Все это будет для тебя, моя принцесса.
Они молча посидели на веранде и хотели уже удалиться в свои покои, как к веранде подошел пожилой промышленный, Ефрем, главный помощник Ротчева. Он остановился у ступеней крыльца и скинул шапку.
— Александр Гаврилыч, извините, дело есть.
Ротчев быстро спустился с крыльца.
— Что такое, Ефрем? Что-нибудь серьезное?
— Да, нет, просто хотел доложить, что улов рыбы сильно упал. Кажный день наши парни берут все меньше и меньше рыбы. Что-то случилось с рыбой, уходит она от наших берегов. А без рыбы, сами знаете, не быть и нашему форту.
— Ну-ну, Ефрем, не так-то уж плохи дела. Не забудь, что мы, ведь, и хлеб растим здесь, помогаем Ново-Архангельску, и скотину разводим — мясо поставляем туда же… Рыба не самое важное, но, конечно, — он сморщил лоб, — что-то непонятное происходит с рыбой. Почему бы это она стала уходить от нашего берега?