Когда все гости вошли в дом и двор опустел, Ротчев приказал очистить столы, прибрать, что можно было, а также отдал приказ часовым у ворот запереть ворота форта. Быстро тяжелые деревянные ворота захлопнулись и Форт Росс изолировался от внешнего мира. Гости, в доме, конечно, не заметили этого. Они были слишком заняты разговором и возгласами изумления от вида всего того, что они увидели внутри такой невзрачной на вид резиденции коменданта.
Никто не ожидал увидеть так роскошно обставленную гостиную с огромными зеркалами, громадным камином и весело потрескивавшими большими поленьями дров, и массой серебра вокруг. Действительно было чем восхищаться и изумляться, принимая во внимание то, что ближайшими крупными селениями были только Сонома, где начальствовал генерал Валлейо, Новая Гельвеция капитана Суттера и Иерба Буенья (Сан Франциско). Все эти пункты были на значительном расстоянии от Форта Росс и чтобы добраться до них требовалось ехать на лошадях несколько дней, при том по местности, по которой только изредка проезжал всадник, да кое-где виднелись конные индейцы. Дорог, как таковых, еще не было и в помине.
Гостиная представляла необыкновенно уютный вид. Мягкий, мерцающий свет свечей в огромных подсвечниках, стоявших на камине, тепло потрескивавшие дрова в камине, мягкие кресла и диваны, пианино, столики, все это имело вид дома, вид гостиной где-нибудь в зажиточном большом доме в Бостоне, Нью-Иорке или Европе, но никак не в дебрях дикой Калифорнии.
Елена сидела на диване, окруженная, как обычно, молодыми гидальго, по очереди ожидавших случая и возможности сказать ей какой-нибудь восторженный комплимент. Ее светлые, золотистые волосы, в свете огня свечей и камина, казались еще более красивыми и излучавшими свет, тогда как ее темно-синие глаза буквально лучились.
Ее подруга Анна стояла на своем любимом месте у камина и тоже была центром внимания испанских гостей, которым она рассказывала о своем длинном путешествии из Петербурга, о Сибири и холодной Аляске.
В углу комнаты, у портрета основателя русской Аляски Баранова стояли оба ученых, Вознесенский и Черных, с которыми был, всем интересовавшийся и все хотевший знать, лейтенант Пина. Все трое были заняты оживленным обсуждением какого-то вопроса и видно было, что лейтенант, очевидно, допрашивал их о подробностях предполагавшейся экспедиции.
Ротчев подошел к Макинтошу, стоявшему у камина около Анны и молча указал на лейтенанта.
— Похоже на то, что наш друг Пина старается выжать больше сведений и добиться всей подноготной наших намерений относительно экспедиции. Он, очевидно, подозревает, что позади всей этой погони за бабочками и ловлей жучков есть что-то другое, посерьезнее, — тихо сказал он своему приятелю с улыбкой.
— Да, он, как видно, не жалеет усилий, чтобы добиться своего и узнать все подробности, — поддакнул ему Макинтош, как всегда лениво посасывая свою старую, видавшую виды, трубку.
Они умолкли. Ротчев молчаливо смотрел на ярко горевшие дрова, на извивающиеся языки пламени, потрескивавшие искрами, и на некоторое время унесся мыслями далеко, совершенно забыв о существовании своих гостей и всего, его окружающего. Он не слышал даже мягкого рокота разговора, наполнявшего воздух комнаты, который порой напоминал далекий рокот океана, лениво плескавшегося волнами, набегавшими на прибрежные скалы. Он перенесся вдруг в своих мыслях и воспоминаниях в обстановку жизни в далекой России, вспомнил вдруг чинный, но такой близкий и дорогой Петербург, воспетый поэтом Пушкиным, недавно перед этим так глупо и ненужно потерявшим жизнь на дуэли. Вспоминалась в то же время и веселая, шумная Москва, так похожая на дородную, жизнерадостную, молодую и богомольную купчиху, вечно молодую, хотя история города идет далеко вглубь, в далекую седую древность… А там, воспоминания перенесли его и в его маленькое семейное именьице, в крошечную деревеньку… Дом Ротчевых был не из богатых, вернее из постепенно бедневших людей, которые когда-то в прошлом были владельцами крупных имений.
Макинтош посмотрел на него искоса, точно стараясь угадать какие мысли ворошились у него в голове. Профиль головы Ротчева был отчетливо виден на фоне яркого огня из камина. Макинтошу было приятно смотреть на это красивое лицо, с тонким носом, его небольшими темными бакенбардами и симметричным, энергичным подбородком.