Основы местной религии я уже знал, от Управляющего и Шамаля, так что был уверен в своей способности не проколоться на элементарных вещах. Что же насчёт исповеди... Пожалуй, о чём говорить я тоже знаю.
Храм походил на маяк - башня, на вершине которой горел видимый издалека огонь. Во всяком случае, ночью видимый издалека...
- В общем, ждите меня - произнёс я. - Тепа, пока я буду в храме, веди себя смирно и слушайся Шамаля. Я пошёл...
У входа в храм стояли двое полуголых воинов, вооружённых копьями. «Огненосные»... Согласно церковной доктрине, покаявшиеся преступники, получившие особую благодать и искупающие свои проступки службой храмам; согласно Шамалю, особый вид одержимых, обладающие частицей божественной силы. Он предупреждал, что есть небольшой шанс моего раскрытия Огненосными, однако когда я вошёл в храм, эта парочка никак не прореагировала.
В небольшом помещении, снаружи выглядевшим пристройкой к «маяку», оказалось немного народа - четверо верующих, молящихся о чём-то перед стоящими в нишах в дальней стене свечками, да трое облачённых в жёлтые робы послушников, свечников, как их здесь называют. Один из них подливал масло в большой светильник на алтаре, другой старательно чистил стекло в одном из широких окон храма; третий же с закрытыми глазами стоял на коленях у алтаря и негромко пел. Довольно приятный голос, но слов я разобрать не смог. В целом, похоже на те земные христианские церкви, в которых мне доводилось бывать, но светлее благодаря большим окнам с прозрачными стёклами, и вместо икон - фрески с изображением пейзажей. С непременным солнцем на синем небе...
Я подошёл к ящику для пожертвований рядом с алтарём и бросил в него несколько серебряных монет. Рядом тут же возник закончивший заправлять светильник свечник.
- Могу я тебе чем-то помочь, дитя света? - обратился ко мне он. Как оказалось, жёлтая роба скрывала мужчину лет тридцати, просто маленького роста и скромной фигуры, так что он походил на подростка.
- Я хотел бы исповедаться - отозвался я.
- Сиятельный Улин всегда готов помочь прихожанину, тем более, столь достойному. Пойдём, я провожу тебя...
Свечник подвёл меня к двери за алтарём; эта стена примыкала к «маяку». Обнаружившаяся за дверью винтовая лестница подтвердила моё предположение.
Наверху за небольшой площадкой обнаружилась ещё одна дверь.
- Подожди здесь немного - сообщил мой проводник и исчез за ней. Ждать пришлось действительно совсем немного, меньше минуты; вернувшись, он указал мне входить, а сам остался у лестницы.
Я шагнул за дверь, и в глаза мне ударил солнечный свет. Вершина маяка, где и горит огонь... Возможно, для этого помещения есть специальное название, но я его не знаю. Круглая крыша, опирающаяся на четыре столба, в центре на возвышении укрытая металлической сеткой чаша с огнём. У одного из столбов в небольшом плетёном кресле сидел и читал книгу благообразный старичок. В отличие от младших служителей, это был одет не в жёлтое, а в голубое, с золотой цепью на шее.
- Приветствую, сиятельный - произнёс я. - Я пришёл за духовной поддержкой и утешением...
- Присядь, дитя света - отозвался старик. И голос приятный, мог бы быть певцом... Впрочем, скорее всего, он в каком-то аналоге церковного хора и начинал. - Поведай мне свои сомнения... Пред ликом Сияющего клянусь, что ничто из поведанного на исповеди не будет использовано против исповедующегося.
«Как на допросе» - хмыкнул я про себя.
- Возьмёмся же за руки, и пусть свет Сияющего развеет тьму неуверенности и сомнений в твоей душе, дитя - продолжил старик и протянул ко мне руки ладонями вверх. Я кивнул, и, приказав Премудрым готовиться, взялся за его руки.
- Недавно я был свидетелем убийства нескольких женщин - начал я - и ничего не сделал. Скорее всего, моё вмешательство всё равно не помогло бы им, только погиб бы и я сам, но всё же - правильно ли я сделал, что остался в стороне? Это меня беспокоит...
- Если ты мог спасти кого-то от незаслуженной смерти, то это следовало сделать. Однако, дитя... Вспомни ту ситуацию и попытайся сейчас её спокойно оценить. Смог бы ты спасти несчастных?
- Если только чудом...
- Если Сияющий был готов совершить чудо ради их спасения, он дал бы знак. Было ли что-то, что можно истолковать как призыв к действию?