За дверью темно. Окна нет. Оборотень прикрыла за собой дверь. Никто не окликнул. Темнота. Как в камере ночью, когда надзиратели из экономии единственный коридорный светильник тлеть оставляют.
Снаружи разговоры, вот с топотом протащили что-то тяжелое. И Канцелярия на войну собирается. Не все, понятно, на борт кораблей взойдут, но все писаря и учетчики в оживлении. По слухам, взятие Хиссиса огромной премией обернется. Да и со жратвой получше станет.
Лоуд замерла у стены рядом с дверью: не знала, что собственно должна делать, да еще боялась что-нибудь зацепить. Проклятый Грузчик обещал, что комната будет пуста, но здесь явно что-то было. И много.
К темноте глаза привыкли, но оборотень все равно не могла ничего толком различить. Просто стояла и ждала.
Шум в коридоре возрос, протопало множество ног, наступила тишина. Ужин. В этом Грузчик не солгал. Все ушли в трапезную к порции нэка и каше. Сегодня бобы с чесночной подливой — в камерах был бы праздник.
Лоуд решилась и нащупала дверь. Оказалось, ноги затекли. Несовершенное тело у этого Хэвуса. Да, теперь у него и морда похуже этой, до побоев «забранной». Если, конечно, Грузчик мерзкого писаря и вовсе насмерть не забил.
Коридор был пуст. Концы его таяли во тьме, свет единственного светильника туда не доставал. И здесь тушат, экономят. Лоуд прикрыла дверь, в последний момент не утерпев и глянув в свою временную камеру. Метлы? Огромные кипы, связанные лозой. Зачем им столько? Тьфу, дура, могла бы с удобством сидеть.
Коридор. Из одной из дверей падает полоса дневного света. Тихо. Но скоро писаря вернутся. Вон та, нужная лестница. Подняться, будет прихожий покой Мудрейшего. Там придется выждать, спрятавшись за занавесями. Принять облик сотника храмовой охраны, и войти к жрецу. Грузчик сказал, что она должна знать сотника. Лоуд не помнила. Высокий, с пролысинами? Узнать, вспомнить, войти. Пузырек с ядом спрятан в штанах. В воду или еду — все равно. Рядом с Мудрейшим постоянно несколько телохранителей и девки. Нужно быть осторожной.
Лоуд шла по ступеням, сандалии поскрипывали, иногда визгливо. Оборотень, наконец, догадалась, сняла обувь. Не нужно было их брать — неудобные и писарским потом провонялись. Достаточно было бы иллюзии…
Оборотень выглянула из-за поворота лестницы и поняла что ошиблась. Охрана здесь действительно была — слышался тихий разговор, но на покои Мудрейшего комнаты вовсе не походили. И занавесей (портьер? Слово такое?) не было. Ни одной. Каменные стены, железные палки, прислоненные в углу. И главное, запах. Прогорклое масло, что-то острое и неприятное, жженое дерево, еще что-то коленное. Железо?
Додумать Лоуд не успела — снизу поднимались, негромко разговаривая. На миг застыв, оборотень, шагнула вперед. С опозданием поняла, что в руках сандалии — босой брат в Храме не редкость, но с обувью в руках будет странен…
Иллюзия вышла плохонькая, но писарь глядящий в дощечку для письма несколько естественнее, чем размахивающий погаными сандалиями. Краем глаза Лоуд уловила, как глянули на нее охранники, но деловито прошла мимо. Проклятая сандальная дощечка словно в насмешку стала лучше — на слое воска даже знаки проступили. Оборотень знала что там написано даже не читая — единственную она вблизи видела дощечку — на ней в подвале отмечали выдаваемые мерки нэка.
Сзади раздавались шаги — Лоуд закрутила головой, ища куда спрятаться. Некуда. Пустые стены и двери, дальше тупик. Оборотень в отчаянии ухватилась за кольцо широкой двери — если комната больше, в ней легче укрыться.
Глупо, комната большая, но почти вся заставленная столами и шкафами (стеллажами? Есть такое странное слово?), на звук открывшейся двери повернулся огромный мужчина, — Лоуд едва успела присесть и отползти за ближайший стол.
— Эй, кто дурит? — хрипло удивился гигант.
Дверь снова распахнулась, вошли все-таки догнавшие Лоуд, те двое с лестницы.
— Продолжим, брат-мастер?
— Соплееды, вас наизнанку, шутки шутим? — сердито пробасил тот, кого назвали мастером.
— Так поужинали, вы же сами соизволили…
Что-то железно громыхнуло, отползающая вглубь столов, листов железа и бочек, Лоуд, была уверена что это на нее что-то падает. Нет, это братья у большого стола занялись делом. Подобрав полы плаща и забившись за бочку испачканную черным (уголь?), оборотень замерла. Определенно, это была «мастерская» — слово всплыло и надежно сталось в памяти. За центральным столом звонко били молотками, вжикали и звякали. Звуки работы заглушали разговор, Лоуд лишь поняла, что делают что-то срочное, необходимое для флота.