Его охватило необъятное чувство радости.
Наконец-то он увиделся с отцом и услышал его голос.
Конечно, Икки до сих пор любил его, и поэтому ответил Стелле: «Я до сих пор надеюсь, что когда-нибудь мы найдём общий язык».
В любом случае, Ицуки был и оставался его отцом.
Ребёнок не может ненавидеть своих родителей, как бы те его ни презирали, как бы ни измывались над ним, как бы ни ненавидели.
Икки не был исключением.
«Я знаю, что отец стоит и за слушанием, и за заключением, но всё же… Он смотрит на меня, разговаривает со мной. Как тут не радоваться? Неужели… сейчас он признает меня? Услышу я “ты ни на что не годен, вот и не высовывайся” или всё-таки что-нибудь другое?»
— М-м, отец… — неуверенно начал Икки.
— Что?
— Понимаешь… Я-я изо всех сил… учусь, постигаю новое. Мой ранг по-прежнему F, но… но я уже одержал победу над сильными блейзерами и ни разу не проиграл. Я уже не тот, каким был в детстве. Я больше не слабый. Я столько тренировался... Мне кажется, я стал намного сильнее, и больше не буду позором нашей семьи. П-поэтому… Поэтому…
Голос предательски дрогнул. Икки призвал всю свою смелость, сделал глубокий вдох и спросил:
— Если я одержу победу в Фестивале искусства меча семи звёзд, ты… признаешь меня?
Ицуки немного помолчал и наконец ответил, опустив взгляд:
— Так вот в чём дело… Я никогда не понимал, почему ты отдалился от меня. Но теперь всё прояснилось. Ты думаешь, что я не признаю тебя, потому что ты слаб.
— Да, — кивнул Икки.
«Конечно, я ушёл из дома не только поэтому, но это было одной из причин. Сейчас я стал сильнее, значит…»
— Значит, ты глубоко заблуждаешься. Я всегда считал тебя своим сыном.
— Э… — округлил глаза Икки.
Он ожидал услышать всё, но только не это.
«Что? Всегда?»
— Э-это неправда!
— Нет, правда. Иначе я не пришёл бы к тебе.
— Н-но… отец, ты же сам говорил, что у меня нет качеств блезйера, что меня поэтому не обучают боевым искусствам, которые изучают даже дети из побочных ветвей рода.
Икки до сих пор помнил, как его притесняли.
Ицуки запретил обучать его, и все остальные ополчились на мальчика как на того, кого ненавидит глава рода.
Даже сейчас от воспоминаний о тех боли, горечи, одиночестве к горлу подкатывал неприятный комок.
— Но если признавал, то почему обращался не так, как со всеми?!
— Тебя никто не учил, поскольку в этом не было нужды. Бесталанному человеку ни к чему отдельные техники. Ни учитель, ни ученик не вынесут пользы, — не поведя и бровью, ответил Ицуки. — Нет, хорошо, если не вынесут пользы. Гораздо хуже будет, если посредственная сила приведёт к посредственным результатам. Как в твоём случае.
«?!»
— В-в каком смысле? — слабо проговорил Икки.
Ицуки прикрыл глаза и тяжело, словно роняя свинцовые шарики, объяснил:
— С давних пор, ещё когда рыцарей-магов называли самураями, наш род объединял в себе блейзеров Японии. Это наш долг. Однако собрать рыцарей под одним знаменем — задача не из лёгких, ведь каждый из них обладает сверхъестественной силой и считает себя выше остальных. Чтобы загнать их в определённые рамки, то есть включить в систему, необходимо создать очевидную иерархию и разделить рыцарей по каким-либо критериям, например, способностям, чтобы каждый осознавал свою роль в системе и поддерживал порядок. Это очень важно. Система — это механизм, состоящий из больших и маленьких шестерёнок, но, чтобы они крутились в должном темпе, необходимо, чтобы все понимали, какое место занимают в системе, и действовали согласно правам, которые дарует их статус. Каждый — и на вершине иерархии, и у её основания — играет свою роль. Тот, кто ниже, не должен презрительно смотреть на того, кто выше, и думать: «Я лучше него», — тем самым забывая о своих обязанностях… Икки, ты нарушаешь работу механизма. Если ты, «ни на что не годный» парень, сделаешь что-то, то породишь в низших слоях пустую уверенность. Слабые самонадеянно подумают, что тоже на что-то способны, и перестанут исполнять свою роль. Зубцы шестерней сломаются, а вместе с ними наступит крах всего механизма. Безусловно, рыцарский ранг — это не абсолютный показатель, но общую картину он отображает верно. Исключений чрезвычайно мало. Поэтому мы должны беречь наш механизм. Поэтому я сказал тебе: «Ты ни на что не годен. Вот и не высовывайся».
Монолог закончился.
Ицуки рассказал, что стоит за всеми его действиями.
Икки впервые понял, кем был его отец.
Он исполнял роль, возложенную на него родом Куроганэ, и принуждал всех — и себя в том числе — к повиновению суровым законам нынешней системы.
Вот кем был Ицуки Куроганэ, рыцарь-маг, известный под именем Железнокровый.