— Если честно, Куроганэ-кун тяжело заболел.
— Онии-сама?
— Да. Он очень бледный, и мне крайне не нравится его кашель. Но, несмотря на это, он победил без особых проблем.
Сидзуку и Наги переглянулись.
— Может, он заразился от Стеллы-тян?
— Не исключено.
Они оба слышали, что в Окутаме Икки попал под ливень и промок насквозь.
Слушания тоже наложили свой отпечаток, вот организм и не выдержал.
Но…
— Нет, думаю, дело в другом…
Юри отлично разбиралась в болезнях и заметила, что Икки не просто болел физически.
— Сэнсэй?
— Нет, пустяки. Простите, мне нужно зайти к директрисе, — ответила она и решительно зашагала вперёд.
«Вот об этом им, ученикам, незачем знать. И я не хочу, чтобы Сидзуку беспокоилась ещё сильнее…»
Но умные ребята и так многое поняли.
— Орэки-сэнсэй определённо хотела что-то сказать.
— Сэнсэй прекрасно осведомлена обо всех болезнях. Скорее всего, она заметила у Икки какие-то особые симптомы.
— Симптомы… не простуды, да?
— Возможно, его чем-то травят.
По спине Сидзуку побежал холодок.
Она знала, что отец и его приспешники были способны на всё.
— Онии-сама… прошу, не сдавайся…
«Мне не пробраться в те подземелья и не дотянуться до него. Я могу лишь молиться. И копить гнев на них».
— Э! А ну не спать! — пропитым голосом заорал Икки на ухо один из членов комитета — мужчина в круглых очках и с жидкой чёлкой — и плеснул ему в лицо водой из стакана. — Каков наглец, а?! Спит посреди слушания!
«Ния… Ния… Ния…» — повторяло эхо, играясь со звуком в узкой комнате.
Однако Икки казалось, что на него кричат откуда-то издалека.
«А-а… Снова уснул?»
Слушание длилось уже две с половиной недели.
Усталость достигла критической отметки.
Долгое заключение, повторяющиеся по кругу вопросы и ответы, слова, произнесённые в пустоту — всего этого было достаточно, чтобы сломить человека.
Вдобавок ко всему последние несколько дней Икки страдал от приступов кашля и высокой температуры.
Лёгкие просто отказывались работать.
При каждом вдохе грудь пронзала нестерпимая боль.
Из-за постоянного кислородного голодания голова практически ничего не соображала.
В худшем случае Икки подхватил воспаление лёгких, причём прогрессирующее.
Он бы давно побежал в больницу, да Комитет этики не разрешал.
— Хмф, при малейшей трудности притворяешься больным? А ты то ещё отродье.
Краснопиджачники окончательно загнали парня в угол.
Они ни на секунду не оставляли его в покое.
— Итак, продолжим. Поговорим, о вашем тайном договоре с директрисой Сингудзи. Предыдущий директор академии признал твои способности неудовлетворительными, однако ты заключил соглашение с директрисой Сингудзи и продолжил учиться. Мы считаем, что здесь кроется проблема этического характера…
И так снова и снова, снова и снова…
Прошлый директор Хагуна выдумал некий «критерий пригодности» и по его результатам запретил Икки посещать занятия. В результате его из-за неуспеваемости оставили на второй год.
Одно слово — вздор.
И краснопиджачники знали об этом, ведь это Комитет отдавал приказы тому директору.
Но они не слушали ответов, только забрасывали Икки вопросами и высказывали нескончаемые подозрения.
«Каков бунтарь… Впечатление ухудшилось…» — повторяли они.
Икки пока не поддавался чувству обречённости и пытался возражать. Однако на этот раз…
— А, кха! Кхо-кхо!
Он закашлялся и упал.
— Ты что творишь?! Почему садишься без разрешения?! Ты бесхарактерный слизняк!
— Гх!..
Очкастый наступил ему на затылок и с силой вдавил голову в пол.
Пахнуло железом, на плитки закапали красные капли.
«Как я жалок…» — усмехнулся Икки своему состоянию.
Он давно подозревал, что заболел не на ровном месте. Похоже, в еду добавляли какой-то наркотик.
Однако он не поддался бы пагубному влиянию так быстро, если бы не одно обстоятельство.
Разговор с Ицуки.
Икки всегда верил, что, как бы холодно отец к нему ни относился, их по-прежнему связывала тоненькая ниточка родственных уз.
Но Ицуки предал его надежды, и парень сломался.
А сломленный разум оказался не в силах поддерживать заражённый организм.
Стоит только один раз споткнуться, и уже не сможешь подняться.
Тело и разум Икки падали в тёмную бездну.
Парень был лишь тенью прежнего себя.
— Ну-ну, не сердись на него, — внезапно вступился Акадза и отогнал очкастого, а затем прищурился, гаденько улыбнулся и склонился над Икки. — Н-хи-хи-хи. Похоже, тебе очень плохо-о.
— …
— Ну, ничего удивительного, наше слушание действительно подзатянулось. Я хочу, чтобы ты понял: мы стараемся найти доказательства того, что ты достоин зваться рыцарем… Однако-о в нашем деле нет никакого прогресса. И знаешь, у меня появилась одна блестящая идея. Ты раз и навсегда заткнёшь тех, кто сомневается в тебе, если… Ну, хочешь узнать, что-о нужно сделать? Хочешь, а-а?