Зрители, кажется, так увлеклись, рассматривая уникального в своём роде участника, что не заметили заминки комментатора.
— Значит, это его первый раз… На девчонку, кстати, похож.
— Милаха.
— Чего? Да вы посмотрите на него, от одного вида жуть берёт.
Зрители разделились во мнениях.
— Не такой уж Аманэ и популярный, — сказала Стелла.
— Ну, он всё-таки в первый раз на арене. Да и послужной список у него подозрительный. Откуда тут взяться фанатам.
— Комитет усилил контроль над Синомией, но что толку. Пока он вертит судьбами, как ему вздумается, нам не найти весомых доказательств против него. И это выводит меня из себя.
Презумпция невиновности — один из основополагающих принципов японского судопроизводства.
Нет улик — нет вины.
А уж Аманэ наверняка постарался, чтобы улик никогда не нашлось.
На собственной шкуре ощутившая его мощь Сидзуку смотрела на Икки и размышляла: «Что же задумал онии-сама? Как он обойдёт Безымянную славу?.. Стоп, какой обойдёт? Это же невозможно!»
— Итак, участники подошли к стартовым линиям, а значит второй матч полуфинала на…
— Ой, погодите секунду! — внезапно закричал Аманэ, перебивая Ииду, и повернулся к судье. — Вы знаете, я, наверное, откажусь от участия.
— Что-о-о-о-о?!
По стадиону пронеслась волна недоумённых восклицаний.
— О чём он?! — закричала Стелла.
— Что он задумал? — нахмурилась Сидзуку.
Наги тоже растерялся.
Они с Сидзуку знали, как сильно Аманэ ненавидит Икки. Они были уверены, что он подстроит какую-нибудь подлость. Но это…
— Аманэ, вы отказываетесь? То есть признаёте своё поражение? — на всякий случай переспросил изумлённый Иида.
— Да, все верно, — кивнул тот.
— Но почему?!
— Вы хотите, чтобы я вслух сказал это? — усмехнулся парень. — Ну ладно. Потому что вы все думаете о том же, о чём и Сидзуку-сан. Что я жульничаю.
Иида что-то промямлил и замолк.
На стадионе воцарилась тишина.
Никто и правда не доверял ему.
— Ну, молчание знак согласия, — усмехнулся Аманэ. — Не, я всё понимаю. Вы не могли не засомневаться, я же управляю самой судьбой. Конечно, я не жульничал, но переубеждать вас не буду — знаю, что нет смысла. Как знаю и то, что вы не примете мою победу. Поэтому я решил добровольно уйти. Ну, вы понимаете, почувствовал обстановку. Такие дела. — Он объяснился, затем посмотрел на Икки и извинился перед ним: — Икки-кун, я знаю, ты ко всему подходишь со всей серьёзностью, поэтому ты не хотел бы проходить в финал вот так, но я могу лишь надеяться на прощение. Если честно, мне здесь очень неуютно, чувствую себя подушечкой, утыканной иголками. Ой, но ты не переживай! Я в любом случае буду болеть за тебя! Я же твой огромный фанат! Завтра буду держать за тебя кулачки!
Сидзуку с друзьями мгновенно поняли, что он имеет в виду, и застыли.
«Вот же чёрт!»
Зрители, кажется, тоже догадались.
— Э-э… То есть…
— Если за него будет болеть этот читер, Бездарный точно победит.
Аманэ знал, как Икки ждёт поединок со Стеллой, и задумал испортить его, осквернить своей силой, растоптать чувства своего кумира сильнее, чем это сделало бы поражение.
— Вот же тварь! Посягнул на святое! — задыхаясь от гнева, прошипела Стелла и сжала кулаки так, что кожа побелела. Её волосы засветились, намекая на скорый взрыв.
Непонятно, заметил ли её состояние Аманэ, но он замахал руками и затараторил:
— Нет-нет! Вы все неправильно поняли! Я буду болеть, но без своей способности!
Вот только в его голосе не было слышно раскаяния.
Парень откровенно веселился.
И неудивительно. Он выполнил первый пункт плана — выбыл из гонки за победу, и никто не смог остановить его, потому что отказ был личным правом участников.
«Теперь твой клинок никогда не достанет меня! Ты меня уже не остановишь!» — ликовал он.
— Не волнуйся, Икки-кун! Я знаю, с каким нетерпением ты ждёшь бой со Стеллой-сан, поэтому я ни за что не буду вмешиваться! Я же до этого ни разу не помогал тебе! — гордо добавил он, насмешливо улыбаясь.
— Возможно, — спокойно сказал Икки, молчавший с самого появления на арене. — Но я не думаю, что ты будешь болеть за меня. Не сможешь. Слишком уж сильна твоя ненависть. Если ты чего и желаешь мне, то только провалов и страданий.
Казалось, он видел насквозь Аманэ вместе с его замыслами.
Синомия вздрогнул и, скрывая замешательство, поспешно растянул губы в улыбке.
— Нет-нет! Что ты! Я всегда ценил твои старания…
— Может, закончишь уже своё неубедительное представление, Аманэ-кун? Нет, Сион Амамия-кун.