Есть такая поговорка: на всякого мудреца довольно простоты. Она означает, что ошибиться может любой, даже мастер своего дела. Но мало кто знает, что у неё есть историческое продолжение.
Выставив на всеобщее обозрение свой трактат, Великий Учитель* заметил, что забыл поставить в конце точку, но не растерялся и кинул в последний лист кисть, тем самым исправив оплошность.
То есть эксперты не переживают из-за своих ошибок, а быстро и качественно избавляются от них в любой ситуации.
Вот и Икки не колебался.
Невзирая на преграды, его Интэцу упрямо стремился к жизненной нити Аманэ, жаждая перерубить её.
Это уже была не какая-то техника и даже не стиль фехтования, а возведённая в абсолют неизбежность, гласящая: «я разрублю тебя».
— Манипуляции удачей не помогут ему убегать вечно, — сказала Куроно.
И…
Арену оросили крупные, заметные издалека брызги крови.
Аманэ с воем зажал рану на руке. Белая униформа постепенно становилась красной.
Как второй порез был глубже первого, так и третий — глубже второго.
Злой рок проигрывал по всем фронтам.
К этому моменту даже он понял, что Икки, подвергаясь влиянию Безымянной славы, продолжал раз за разом исправлять собственные ошибки.
— Как такое возможно?! — прошипел он.
Икки ткнул в него окровавленной катаной.
— Ты же понимаешь, что следующим ударом я неизбежно оборву твою жизнь?
— !..
Аманэ скривился.
Уж кто-кто, а он, манипулятор судеб, точно понимал, что от неизбежности не укрыться.
Пригнувшись, Икки бросился в последнюю атаку против Злого рока и его счастливых случайностей.
— Ладно, хватит, — с ненавистью проговорил Аманэ, отбросил мечи Лазури и отозвал даже те, которые ещё торчали в арене. — Браво, Икки-кун, просто блистательно. Я не думал, что ты окажешься настолько упорным. Я хотел сломить тебя, как Сидзуку-тян, и заставить извиниться, но, видимо, у меня ничего не выйдет. В таком случае я просто закончу всё это поскорее.
— !..
«Закончу?» — мысленно повторил Икки, и тут его как будто молнией ударило.
Он понял, что должен заткнуть Аманэ как можно быстрее, и ускорился ещё больше.
Но не успел.
— Сдохни уже, — кривя губы в злорадной ухмылке, сказал Синомия.
«Умри!»
Как часто звучит это грубое, злое слово на полях сражений. Само оно не несёт смерти, лишь выражает эмоциональный настрой говорящего.
Но не в случае Аманэ.
Услышав его пожелание, богиня судеб переместила звёзды и искривила мироздание, приводя его к нужному результату.
— Кха…
Икки резко остановился, грохнулся на колени, и его вырвало.
— Ч-что?! Куроганэ оставалось всего ничего до победы! Но он внезапно упал!
— Упал?!
— Да ладно!..
Зрители не расслышали сказанного Аманэ слова, поэтому немало изумились.
И только Тока, блейзер электричества, способная чувствовать даже микротоки в человеческом теле, поняла, что произошло.
— Не может быть! — побледнев, воскликнула она.
— Тока-тян?
Председатель студсовета не ответила. В её голове крутилась всего одна мысль: «Его сердце… остановилось?!»
Аманэ расхохотался.
— Как ты там сказал? «Следующим ударом я неизбежно оборву твою жизнь»? Ну и? Ха-ха! Неужели ты серьёзно думал, что справишься с моей Безымянной славой? Какой же ты наивный! Я могу сделать что угодно, если есть хоть малейшая вероятность положительного исхода. Например, остановить одно-два сердца, ведь они такие ненадёжные!
— Ч-чего?!
— Остановить сердце?! Гонит!
Зрители отказывались верить ему.
Они сомневались, что Аманэ, не остановив мастера меча с помощью ошибок, мог заглушить сам источник жизни человека.
Ведь в таком случае любое противостояние было заранее обречено на провал.
— Да, всё именно так, — с широкой довольной улыбкой признал Аманэ. — Моя Безымянная слава — это непреодолимый абсолют, который напрямую вмешивается в судьбы. Можно сказать, это и есть судьба! Чистый результат без всякой работы. Я в полной мере испытал на себе её силу. Ведь она разрушила мою жизнь! Наверное, Икки-кун, ты думал, что своими стараниями превзойдёшь её, да? Пустое самомнение! Может, признаешь, что не справишься с ней, и сдашься? — насмешливо спросил он.
12
Скорее всего, речь о Кукае, религиозном культурном и общественном деятеле Японии VIII-IX вв.