Но однажды Аманэ задумался: «Может, мама любит вовсе не меня, а мою силу и деньги, которые она приносит? Если моя сила исчезнет, мама перестанет любить меня?»
Беспокойство стремительно разрослось и затопило сердце, пролившись горючими слезами.
Он ненавидел себя за то, что посмел усомниться в тёплой маминой улыбке, но никакие увещевания не смогли изгнать тревогу, ворочавшуюся внутри Аманэ подобно гигантской многоножке.
И он решился на эксперимент: провести один день без Безымянной славы.
И…
Счастье рухнуло, как карточный домик.
Крупный американский банк лопнул. По всему миру прокатилась волна кризисов, затронувшая и компанию по маржинальной торговле акциями, где работала его мама.
В одночасье их семья обросла огромными долгами.
— Сион-тян, я же так тебя люблю! Почему ты меня не любишь? — вернувшись домой, закричала мама и в бешенстве избила сына.
Аманэ понял, что даже собственная мать любила не Сиона Амамию, а источник безграничной удачи. Без неё он был не нужен ей.
И тогда внутри у него что-то оборвалось.
Конечно, он пытался снова загадать маме счастье, но Безымянная слава отказывалась работать — она не исполняла неискренние желания.
А потом долгие нравоучения и ругательства сменились издевательствами. Его били руками, ногами и всем, что попадалось под руку, морили голодом, запирали в кроличьей клетке и обливали крутым кипятком.
В тесном замкнутом пространстве мальчик не мог даже развернуться, лишь вопил от боли и рыдал, когда ошпаренная кожа лохмотьями слезала с него.
Он умолял маму простить его, верил, что когда-нибудь она сменит гнев на милость, но всегда слышал один и тот же ответ:
— Если хочешь, чтобы я прекратила, сделай меня счастливой. Счастливой! Счастливой! Счастливой! Счастливой! Счастливой! Счастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливойсчастливой!!!
Прошло полгода адских пыток, и, когда Аманэ наконец-то всей душой возненавидел маму, судьба вновь встала на его сторону.
— Сион, ты как там?! Слава богу, я успел! Какое счастье! — послышался чей-то голос.
Аманэ открыл глаза, увидел мужчину, покрытого кровью его матери, и после недолгих раздумий узнал его.
«Папа…»
— Не бойся! Страшная мама ушла! — Он прижал к себе тихо плакавшего исхудавшего сына и улыбнулся точно так же, как и бывшая супруга. — Поэтому... теперь люби папу!
В то же мгновение Аманэ понял, что на фоне Безымянной славы, разорвавшей даже родственные узы, он всегда будет казаться крохотной незаметной песчинкой.
«Можно сказать, никакого Сиона Амамии не существует», — подумал он и в конце концов махнул на себя рукой.
На душе стало немного спокойнее. Но не более.
Увидев лужу крови под Аманэ, судья тотчас смекнул, что продолжать бой смысла нет.
— Матч завершён! Победитель — Икки Куроганэ!
В ту же секунду «Ванган Доум» потонул в оглушительных воплях радости.
— Судья решил, что Синомия окончательно выбыл из поединка, и дал сигнал к завершению! Вторым финалистом Фестиваля искусства меча семи звёзд становится Некоронованный король меча Икки Куроганэ!
— Ура-а-а! Икки-кун победил!
— Э, серьёзно? Уже конец?
— Блин, слишком быстро. И почти в одну калитку.
— Стадион ходит ходуном! Однако кое-кто недоволен! И я их понимаю! Мы думали, что поединок Злого рока и Некоронованного превратится в нечто грандиозное и беспорядочное! Но Куроганэ поверг Синомию, не дав ему даже толком огрызнуться в ответ! Он даже не был ранен! Вот что значит непревзойдённый мастер боевых искусств и неизбежная победа! Итак, Куроганэ в финале! Впервые в истории Королём меча семи звёзд может стать рыцарь F-ранга!
— Класс! Икки просто супер! Ему не помешала даже безумная способность Аманэ! — воскликнул Наги, хлопая победителю.
Он ужасно беспокоился, что у Икки возникнут огромные проблемы с Безымянной славой, поэтому сейчас радовался вдвое сильнее.
Намереваясь поделиться радостью от победы, он повернулся к Сидзуку.
— Сидзуку, здо́рово!.. — сказал он, повернувшись к подруге, и прервался на середине фразы.
Девушка молчала и хмуро смотрела на арену.
— Что случилось, Сидзуку? — удивился Наги.
Она не ответила. Не могла ответить.
«В чём дело? Почему я не радуюсь победе онии-самы?» — спросила она у самой себя.