— А что, бывает ненастоящий? — удивился Тулле. Он сейчас ходил с одним из тех мечей, что я добыл в честном бою в Фискехале.
— Отец запретил мне носить меч. Говорит, что и ножа хватит.
А ведь парнишка был всего на зиму-две младше меня.
— А я всего-то хотел вторую руну побыстрее получить. Подумаешь, убил бы трех-четырех бриттов! Они все равно никчемные. Только и могут в ногах валяться и реветь.
Я восхваляю Фомрира, почитаю Скирира и с уважением отношусь к Нарлу. Мои руки не раз обагрялись человеческой кровью, и я готов убить любого, кто посмеет оскорбить меня. Но даже меня удивили слова этого мальчишки. Хотя бы потому что рабы — это деньги. Убитый раб уже не сможет работать, приносить пользу, а за нового раба нужно отдать немало серебра. И убивать рабов ради руны имеет смысл, лишь когда ты или твой друг при смерти. Я помнил, сколько Кнут выложил за рабов, чтобы спасти Дага. Я сам таскал Тулле двурунных детей. Но убивать просто ради руны? А как же мастерство? А как же страх, злость, боевой дух Фомрира? Как же плечо друга за спиной? Как же клич твоих собратьев? В чем доблесть — убивать безрунных?
— Дагмар! — донесся зычный рев.
Мальчишка подпрыгнул, виновато улыбнулся и умчался обратно в большой дом.
— Альрик, ты знаешь, как живут эти люди. Что это за норды такие? — спросил я.
— Нордами были их деды и прадеды, — непонятно ответил хёвдинг.
Если мой дед — норд, мой отец — норд, то и я буду нордом. Как же иначе?
Но тут бонд Барди наконец соизволил открыть ворота и выйти нам навстречу. Рослый, крепкий, тяжелый. Живот у него был правильный, каковой и подобает иметь каждому мужчине в солидном возрасте. Такой живот самому воину в бою мешать не будет, а вот врагу придется постараться, чтобы пробить плотный слой жира и мышц. И шрам, проходящий через щеку вплоть до огрызка правого уха, показывал, что Барди не только сиднем сидел да девок щупал. А тот, кто и после такого сомневался в воинских успехах бонда, мог разглядеть полную восьмую руну. Странно, что он сразу не выскочил с мечом наперевес. Хотя, может, он спешно натягивал на себя шерстяную рубаху да кольчугу? Вон как тяжело шагает.
— Приветствую вас, братья, в своих землях! Случайно забрели или по делу какому заехали?
А голосище-то какой! Будто в лур гудит!
Позади него еще трое с оружием вышли. И пацан тот, Дагмур, со своим ножичком тут как тут.
— Я ж сказал! — обиженно выкрикнул он. — За тварью они пришли. Ярл прислал.
— Одно дело — ты сказал. Я хочу послушать, что они скажут, — ответил Барди.
— Малец правду говорит. Мы недавно в Бритланде, вот и спросили у ярла, нет ли какой работы для хирда. Я Альрик Беззащитный, а это мои хирдманы — сноульверы. Но сейчас смотрю я на тебя, бонд, и думаю, что с той тварью, что ты не совладал, нам и вовсе не справиться.
Хмурый лоб Барди немного расправился, он убрал руку с рукояти меча и кивнул в сторону дома.
Внутри ограды у него было все сделано точно так, как делают в наших краях, коли место позволяет: один длинный дом и вокруг него сараи, амбары, готовильня, птичник и прочие строения. Во дворе проложены бревна, чтоб грязь ногами не месить. Рабы-бритты, повинуясь одному взгляду, тут же забегали, накрывая стол, и ими руководила женщина, Барди под стать. Крепкая, налитая, с пышными плечами и большой мягкой грудью. На ее поясе позвякивала тяжелая связка ключей.
Сбили мы налипшие комки земли у порога и вошли в дом. Пока рабы да жена хлопотали над угощением, Барди сразу перешел к делу.
— Сам-то я, может, и справился, если б та тварь не была такой подлой. Так бездново отродье не хочет в честный бой. Только и может, что в лесу отсиживаться да втихую скот резать. Бритты, вон, боятся из дома и шагу ступить. Еле-еле урожай заставил убрать. Выманить бы ее, так не дается, сволочь. Пробовали облаву делать с агнаровыми людьми, так ведь не вышла.
Я, сглатывая слюну, смотрел, как на столе появляются новые блюда: каша с грибами и мясом, зажаренный петух, рыба пяти видов, желтый пахучий сыр, кислое молоко, гороховый пирог, копченая колбаса. И в конце сама хозяйка принесла кувшин. Я искренне надеялся, что с пивом.
— И часто она заглядывает?
— Не угадать. То две ночи подряд наведается, то пропадет на десяток дней.
— А выглядит как?
От ароматов хорошей домашней пищи слюна поперла так, что я еле успевал ее проглатывать. Вот только одной слюной сыт не будешь…
— Фомрир ее знает! Я сам ее так и не видел. А от бритта разве чего добьешься? Только и крутят руками. Говорят, что темная, быстрая, зубы острющие. Нужно ее убить! Иначе от меня все бритты разбегутся.