— Снова пустые слова. И плевать, слышу я их ушами или вижу глазами! Как слова помогут раздать доли моим хирдманам? Как слова накормят? Или, может, ульверы возьмут слова и будут ими сражаться? Нет, мне нужно то, что я смогу пощупать руками. Пусть оно звенит, шуршит или пахнет!
— Это верное дело. В Годрланде к долгам относятся крайне серьезно.
— В отличие от Жирных!
— Хотевит и так навлек гнев своего рода, взяв пергамент без позволения отца.
— А его невеста навлекла на ульверов гнев всего Велигорода! В Бездну! Всех в Бездну! И живичей, и Жирных, и Хотевита с Дагной вместе.
Твердята замолчал, выслушивая слова купца, но мне ничего не сказал, ответил ему сам. Купец заулыбался, оттаял чуток и уже не смотрел на меня так испуганно, как прежде. Видать, живич сказал, что с Дагной всё хорошо.
— Где живет тот годрландский ярл? Как его найти? — оборвал я их болтовню.
Хотевит вздрогнул и неохотно ответил. Твердята с той же неохотой пересказал:
— Он живет в Годрланде. В главном его городе Гульборге.
Ударом кулака я переломил ближайшее деревце.
Годрланд? Гульборг? Единственное, что я знал про те земли — они дюже далеко. А еще их захватили сарапы десяток зим назад или чуть больше. И ни то, ни другое меня ничуть не радовало.
Рысь спросил:
— А какие именно слова написаны в твоем свертке? Кому обещал вернуть долг ярл?
Я уставился на Хотевита и заметил его досаду. Неужто этот твариный выкормыш обмануть меня хочет?
Купец ответил с еще большей неохотой:
— Там сказано, что он должен роду Жирных и отдаст обещанное по истечению срока тому, кто принадлежит этому роду и имеет при себе должный знак.
И пока я думал, отрубить ему голову или дотащить до хирда и там отдать кому-то из ульверов, он продолжил:
— Но я не думал тебе лгать! Я тоже пойду в Годрланд. И с Дагной. На твоих глазах я стребую долг и отдам тебе. Я честен с тобой.
Честен. Честный купец! Ха-ха-ха, какая шутка! Всё равно что воин, который боится крови.
— Я не пойду в Годрланд. Мы возвращаемся в Северные моря с серебром или без него, — сказал я и отвернулся от Хотевита. — Ладно, пойдем уже. С Жирных всё едино своё возьмём Так или иначе.
Шли мы неспешно, подстраиваясь под шаг Твердяты и Хотевита. Коршун время от времени приотставал, проверял, нет ли позади слежки. Я придумывал, как отомстить Жирным за кражу. Согласится ли Хотевит рассказать, где у его рода лавки да склады? Я даже пообещаю не брать лишнего, возьму ровно столько, сколько было уговорено.
Еще думал, как воротиться к Северным островам. Так-то нам по силам перетащить «Сокол» в обход Раудборга и поставить на воду ниже по течению. Да, это займет немало времени, может, две седмицы, может, три, зато корабль будет в сохранности. Угу, если не развалится по дороге. Это ведь нелегкий путь не только для людей, но и для самого «Сокола». А можно попытаться пройти под мостом. Например, проскочить ночью втихую, обернуть весла тряпками, чтоб не плескали. А еще научить весь хирд скрывать руны, чтоб живичи не заметили сильных воинов. Вот только кто ходит по петлявой реке ночью? Явно же недруги.
— Кто-то идет! — из-за деревьев вынырнул Коршун. — Хускарлы. Вон там, левее.
Я привычно потянулся к стае, чтоб проверить, не ульверы ли это, и застыл на месте. В хирде творилось что-то невообразимое. Ярость, боль, гнев, злость, страх. Я слил их воедино и почуял, как настрой стаи поменялся. Вот только… Альрик!
На его месте бесновалась тьма, непроглядная и живая. Ни единого просвета. Я надавил на тьму, заставляя ее уйти, спрятаться или хотя бы сжаться, но ничего не вышло. Можно собрать силы братьев и ударить вместе, только я боялся, что помешаю их битве.
Снаружи я слышал голоса живичей, они не понимали, что со мной творится. Да и в Бездну их. Через Коршуна я почуял и мимо проходящих хускарлов.
— Рысь, проверь! — сказал я и снова ушел внутрь.
Альрик, где ты там? Ты вообще там? Или тебя уже нет? Твою же в Бездну. Беззащитный же не успел никого убить? Не дай Фомрир, он получил руну! Тулле говорил, что новая руна укрепит тварь внутри Альрика.
Что-то отвлекло меня от хёвдинга. Рысь! Он схватился с кем-то. Альрик, держись! Держись, брат!