— Доброго вам дня, гости дорогие! Неужто из далеких Северных островов сюда прибыли? Какое же великое благо сотворил скромный Ирина́рх Сидо́н, что к нему заглянули столь важные люди! Своими глазами вижу, что Фомрир не оставил вас своим вниманием! Уверен, вы совершили немало подвигов в его честь!
Фагр с порога набросился на нас со славословиями, не переставая улыбаться. Он сразу заговорил по-нашему, упомянул наших богов и вел себя так, словно все четыре десятка зим прожил лишь ради встречи со мной. Я невольно улыбнулся, и фагр просто расцвел. Сам отвел нас к столу, сказал, чтоб принесли угощения, и между делом выспросил наши имена и откуда мы родом. Не успели мы выпить по второй кружке пива, как уже беседовали словно знакомы со времен первой руны.
Неужто в Годрланде все такие? Тогда понятно, почему их называют фаграми. Такой приятный человек! Такой славный!
— Уважаемый Кай, разреши мои сомнения, подскажи, уж не ты ли тот великий хёвдинг, который освободил озеро под Раудборгом от жуткой твари? Я слыхал, она топила корабли несчастных купцов и опустошала целые деревни! — Иринарх выпучил и без того огромные черные глаза.
Ха, великий хёвдинг!
— И правда ли, что неблагодарные жители Раудборга не оценили твой подвиг и выгнали из города? Это, конечно, чудовищная неблагодарность с их стороны. Чудовищная! — потрясал фагр руками. — Как ты только удержался от мести! Как усмирил свой гнев? Как не обрушил на коварных живичей громы и молнии?
— Вот и я говорю! — ударил я кружкой об стол, и та разлетелась на мелкие куски. Хорошо, хоть пива там уже не было.
Фагр вздрогнул, замолчал, оцепенев от страха. В комнату вбежали трое хускарлов с оружием. Иринарх встряхнулся, жестом выпроводил их и снова заулыбался, но как-то уже нарочито, через силу.
— Уважаемый Кай и любезный Леофсун! Я рад бы проговорить с вами до самого вечера, да что там вечера, хоть до следующего утра, но боюсь, что мое любопытство отвлекает вас от более важных дел. От великой радости я забылся и не спросил, какое же дело вас привело в мой скромный дом. Я не смею надеяться, что Кай, сын Эрлинга, заглянул ко мне только ради приятной беседы.
У Иринарха было лишь два недостатка: он чудно выговаривал слова, и потому я не всегда понимал его речь, а еще он так лихо заворачивал, что я порой забывал, с чего он начал и к чему пришел.
— Так… Что за дело, говоришь? — хмуря лоб, сообразил я. — И впрямь, есть одно дело. Я хочу купить раба. Безрунного, — уточнил я на всякий случай. — Чтоб он понимал и нордскую, и живичскую речь. И чтоб мог угадывать слова, которые не говорят, а рисуют.
— Если я правильно понял тебя, мой друг Кай, нужен грамотный толмач. А читать он должен уметь чью речь?
— Что значит, чью? Ту, что на пырга… на коже царапают или на бересте. Всякую.
— Письмена — они ведь тоже разные бывают. Есть живичские письмена, а есть сарапские. У нас, фагров, совсем иное письмо, хоть и сходное с живичами.
— А есть такой, чтобы всякое письмо знал? — воодушевился я.
— Такого ты, друг Кай, только если в Гульборге сыщешь. Но у меня есть подходящий раб. Только он еще и на языке Годрланда говорит, и немного разумеет сарапский. Всего четыре разных говора.
Как же я удачно заглянул к этому фаргу! Уверен, Иринарх не станет заламывать плату своему другу. А, может, и вовсе подарит! Только как лучше поступить? Все же сунуть ему серебряный браслет взамен или отдариться оружием?
— Как бы ни хотелось подарить тебе такого раба, я отдал за него немало серебра, сам учил его живичской речи, и если не взять хотя бы малой платы, так хоть иди и помирай с голоду. Потому прошу не гневаться на мою бедность и жадность…
Ну, может, марки две запросит. А в Велигороде раб все пять стоит.
—… всего двадцать марок.
Сколько? Я наверно ослышался. Или друг Иринарх перепутал слова.
— Подожди-ка. Сколько стоит твой раб?
— Стоит-то он не меньше сорока марок, но я готов уступить полцены и отдать всего за двадцать. Как от сердца его отрываю! Столько зим кормил его, поил, учил, да он мне почти как сын. Но я же вижу, что ты его не обидишь, будешь кормить и одевать, заботиться ничуть не хуже. Да и он несомненно порадуется столь великолепному хозяину! Кто бы ни хотел повидать другие земли и…
Мне снова продают дохлого медведя?