Я встал, но Безднов туман задурманил голову сильнее, чем я думал. Земля качалась и крутилась под ногами. Мы в море? Я вытащил топор и пошел сквозь туман на шум. Ногу обожгло болью. Я глянул вниз. Огонь. Огонь? Почему тут огонь? Там не было огня, и потому я распинал горящие дрова во все стороны, несколько раз притопнул, чтоб сбить угли с обувки. Туман испугался и разбежался. Я увидел Росомаху. Он бежал к Альрику с мечом наголо.
— Кай, бей его! Убей!
Это Вепрь? Зачем бить Росомаху? А, я понял. Это не Росомаха, это тварь. Она перекинулась в хирдмана. Или натянула его шкуру.
Я напрягся и ударил хитрую тварь в чужой личине. А она тоже не промах! Ишь, как вывернулась! И мечом умеет махать. Сильная какая! Едва-едва меня не разрубила. Сколько же у нее рун? И где Тулле? Он же должен прикрывать меня щитом. Острый холод полоснул меня по боку и тут же разлился теплом. Я ранен? Это потому что нет Тулле. Куда он сбежал? Надо его найти. Но эта тварь мешает! Я отбивался изо всех сил, но без щита никак. А, у меня же есть дар! Тогда я найду Тулле.
— Аууууу! — взвыл я, созывая свою стаю.
И во вновь набежавшем тумане я нащупывал своих волков. Ранен. Ранен. Ранен. Ранен. Мертв. Давно мертв. Бежит. Куда-то далеко. Этот волк поделится резвостью. Этот позволит видеть даже сквозь туман. Этот умеет таиться. С каждым волком во мне вспыхивали новые силы, и с тварью стало легче биться. Следующий замах меча я отшиб в сторону так легко, что тварь испугалась.
— Да застрели его уже!
Кого? Кому? Эноку? Но Энок мертв.
А Тулле всё не находился. И я продолжал искать. Хохотун. Он не дал мне ничего нового, но я всё равно захватил его в стаю. Новый волк. Благодаря нему я ощутил руны всех, кто находится на острове. Тварь оказалась десятирунной. Еще один волк… Топорик показался мне слишком коротким и неудобным. И я не успел отбить стрелу. Кишки скрутило болью. Я отломал длинное древко и невольно потянулся к еще одному волку, чей дар в излечивании ран. Кровь продолжала стекать из разрубленного бока, хотелось упасть и выгрызть стрелу из живота. Но я не нашел Тулле! Еще один волк. От него пришли отголоски нового дара, и я смог распрямиться.
Тварь! Где ты?
С каждым шагом боль всё сильнее терзала мое тело, но она будто бы и придавала мне сил. Я снова взвыл, скликая волков. И мы вместе навалились на тварь, прикрывшуюся личиной Росомахи. В ее лапу воткнулся чей-то нож, в голову полетел котелок с остатками похлебки, в спину вонзился меч. Я ощущал не только свою боль, но и раны братьев. Где-то глубоко внутри я слышал смерть, смерть еще одного волка, и выл от горя. Далекий вой откликнулся на зов. Тулле!
Стоило только его нащупать, как в голове немного прояснилось.
Передо мной лежал изрубленный труп Росомахи. Но он был не один. Еще кто-то стрелял. Крюк и Гвоздь! Его приятели. Их надо найти.
Очертания рунных воинов виднелись повсюду, я легко отличал своих и чужих, а вслед за мной и моя стая. Мы взяли след. Одного настигли в лесу, и Живодер с Рысью и Отчаянным растерзал его на куски. А второй решил уйти морем, и я бросился за ним. Вода остудила раны, дурман отступил еще дальше. Он плыл изо всех сил, но мы с ним равны по рунам, и хоть я ранен, со мной сила всей стаи. Рядом послышался плеск, и я ощутил возле себя Херлифа.
— Булочка мертв, — сказал он на выдохе.
Я знал. И он знал, что я знал. И всё равно его слова резанули хуже меча.
Мы плыли и плыли. Ярость давно отхлынула, оставив за собой пепел и горечь. И предатель с каждым взмахом становился ближе и ближе.
— Не убивай его, — снова открыл рот Херлиф. — Он не должен умереть так просто.
Еще один мощный гребок. Я схватил ногу беглеца, дернул на себя. Второй ногой он заехал мне по носу, но дальше на него навалился Простодушный. Брызги, сдавленное дыхание, сплевывания, бессмысленные рывки. Я не отпускал ногу, и когда всё успокоилось, беглец уже не дергался. Простодушный ухватил его за длинные волосы и медленно поплыл к берегу. А за ним тянулась едва заметная розовая дымка. Как и за мной.
Кровь! Хоть я и не Рыбак, но кровь всегда приманивает тварей.
Я держался позади Херлифа и все время оглядывался. Но не это помогло мне заметить опасность, а Коршун и его дар. Я вдруг почувствовал опасность. Рунная сила. Где-то сзади.
— Быстрее! Давай быстрее! — сипло крикнул я.
Развернулся, вытащив нож, и замер. Она всё ближе и ближе. Еще чуть-чуть. Сейчас! Я нырнул и вогнал лезвие во что-то упругое. Резкая боль в ноге. Такая сильная, будто мне ее оторвали целиком. Еще удар. Еще.
Хорошо бы Херлиф успел доплыть до берега…
Глава 7
Единственное, в чем я был уверен — я пока не помер.
К Фомриру всегда попадаешь здоровым. Как бы тебя не изувечили перед смертью, на сколько бы кусков не разрубили, в дружине создателя фьордов ты появляешься целым и невредимым. Даже зубы не болят. А у меня болело всё: живот, спина, руки и хуже всего голова. Я приоткрыл глаза и едва успел повернуться, чтоб не захлебнуться рвотой.
— Раз блюет, значит, точно живой, — сказал кто-то.
Я поморгал, но кружение продолжалось.
Ведро холодной вонючей воды выплеснулось мне на лицо, смывая рвоту. И земля наконец прекратила вращаться.
Передо мной стоял Лундвар с мерзко-радостной мордой.
— Ну ты дал! А я всё думал, что там за дар такой, что аж от самого Скирира! Стая — разве ж это дар? Мой-то получше будет. А тут вона как! Ясно, отчего тебя хёвдингом приняли. Вот уж диво дивное. Я впервые… — он задохнулся от восторга. — Впервые был так силен. Да какое там силён. Могуч! Велик! Непобедим! А ведь уже уходить думал из хирда. Росомаха дурень, конечно. А еще больший дурень — Беспалый. Поди, оставшиеся пальцы сейчас отгрызает!
Я очень хотел встать и врезать Отчаянному в поддых, чтоб он заткнулся. И так по голове будто колуном вдарили, а он тут верещит. Но я дернулся и не смог приподнять даже плечи.
И вообще, о чем он говорил? Я сощурился, вспоминая прошлый вечер. Или день. Или что там было? Мы были в Сторбаше, а потом вроде бы отплыли, шли под парусом, потом Видарссон коров потерял, какие-то твари, вода, кто-то умер…
Хвала богам, подошел Дударь и прогнал Лундвара.
— Что… — прохрипел я.
Во рту всё слиплось, даже капли слюны не осталось, да еще остатки рвоты воняли нещадно. Бьярне влил мне в рот воды, от которой пахло тиной и лягушками.
— Помнишь, что было? — спросил он.
Я мотнул головой.
— Росомаха. Он напоил нас отравленным пивом. Ну как отравленным. Вроде хельтового, но еще крепче и забористее. Такое и сторхельта бы свалило. Альрику, тебе и тем ульверам, что выше рунами, больше всех досталось. А потом он с Крюком, Гвоздем и Беспалым напали на нас. Ледмар мертв. Альрик ранен. Вепрь тоже. Хотя вообще всех как-то зацепило. Только Бритт, Офейг да Лундвар целёхоньки. Живодеру новая руна помогла, он Крюка убил. На мне раны затянулись. У тебя… ну, прям плохо. Порубленный бок немного залечился, а вот стрела в пузе и нога… Лекарка нужна, притом хорошая.
Я моргал, не в силах уразуметь сказанное.
— Знаешь, что ты учудил? — усмехнулся Дударь. — Мало того, что ты всех новых хирдманов в стаю затянул, так ты и Беспалого захватил, а ведь он к тому времени уже Ледмара прирезал. Наверное, потому он больше ничего и не смог сделать. Как сражаться против своей стаи?
— А-альрик, — выдавил я.
Бьярне сразу помрачнел.
— Коли так посмотреть, раны у него полегче, чем твои. Стрела в груди, но далеко не прошла, да бок малость подпален. Живодер наконечник-то уже из него вытащил, мазь какую-то налепил.
И замолчал. Чего-то он недоговаривал, но мне было так дурно, что я почти не соображал.
— Так я чего пришел? Как быть-то? Идти в Хандельсби? Или здесь останемся пока? Или вернемся в Сторбаш? Тебе лекарка нужна, да и остальным тоже.