И что делать тем, кто выжил и добежал до второй стены? Снова кидать веревки? Тащить за собой огромные лестницы, высотой с корабельные мачты?
Нет, сарапам повезло захватить этот город изнутри, потому что я не знал, каково должно быть войско, что сможет пробиться через эту защиту.
Проход через вторую стену шел прямиком через одну из башен. Там у нас снова попросили показать дощечку, и мы вместе с десятками других людей вошли в сам город. Хотевит замахал руками, показывая следовать за ним.
Тут всё было каменным:дорога под ногами, дома, статуи. Здания возвышались над нами на пять-семь или даже десять ростов, причем понизу их стены были глухие, без единого проема, а вот поверху уже появлялись окна и даже двери, обрамленные выступающей решеткой. Я сначала не понял, зачем нужны двери так высоко. Конечно, любой карл сможет спрыгнуть оттуда, но забраться-то уже не выйдет. К тому же и мужчины, и женщины тут ходили в одинаковых длинных платьях, да еще и с тяжелыми накидками на плечах. Неудобно прыгать! А потом я увидел, как на одном таком выступе сидит женщина и переговаривается с кем-то внизу. Значит, это сделано для ленивых людей, которым не хочется спускаться.
А еще тут было людно и шумно. Мой хирд не очень-то был и приметен в этой яркой толчее. Ульверы только и успевали вертеть головами, громко обсуждая прохожих. Вон идет женщина в свободном платье, а за ней раб несет навес на палке так, чтобы тень падала на хозяйку. Хотя… Я пригляделся к госпоже и засомневался, а баба ли это? Может, просто уродина? Или всё же мужик, только с гладким лицом? Ни волосочка на подбородке. Даже у меня отросла куцая бороденка. А потом посмотрел на других прохожих и понял, что тут многие мужи ходят с бритыми лицами. Аж передернуло от эдакой мерзости. Платья бабские, морды гладкие, может, у них и между ног тоже… гладко?
Вон те — точно женщины, с выпуклостями, а на их головах огромные тюки и корзины. Одна несла тяжелый кувшин с водой, и ни одна капля не выплеснулась оттуда. Мерзкими голосами верещали ослы, нагруженные так, что из-за поклажи виднелись только уши и хвост.
Сзади послышались крики, и люди на улицах расступились, отошли поближе к стенам домов. Хотевит сказал нам сделать то же. Мы послушались и вскоре увидели троих карлов с перьями на круглых шапках, которые шли и кричали «Дорогу! Дорогу», как нам пояснил Хальфсен. А вслед за ними восемь черных рабов несли на своих плечах повозку без колес, зато с крышей. Я подумал, что внутри, скорее всего, важный груз, но когда они прошли мимо меня, занавесь на повозке всколыхнулась, и я увидел, что там сидит человек. Судя по бороде, муж. Хотя как знать, вдруг у них тут и бородатые женщины водятся. Может, калека? Или хворый, что спешит к знаменитым годрландским лекарям?
Уступать дорогу пришлось еще три раза, но там за крикунами ехали всадники, судя по смуглой коже и угольно-черным бородам, сарапы. Они выглядели не так, как солнечные жрецы в Бриттланде или на Северных островах. Во-первых, они были хельтами, во-вторых, одежда на них блестела и переливалась золотом, да и головы их не сверкали проплешинами, а были покрыты развевающейся тканью, перехваченной на лбу жгутом, а в-третьих, они были вооружены мечами и короткими копьями.
Попетляв еще немного, Хотевит остановился перед небольшим домом, всего лишь в четыре моих роста вышиной, постучал в дверь, назвал свое имя, подождал еще немного, и вскоре ему открыл рослый светлобородый мужчина живичской крови. Они обнялись, Хотевит показал на нас рукой, сказал что-то, и лишь после этого мы вошли.
После палящей уличной жары, где даже камень под ногами обжигал пятки, в доме показалось прохладно и темно, но Хотевит не остановился в просторной богато обставленной комнате, а прошел дальше и вскоре открыл еще одну дверь, ведущую наружу.
Мы что? Шли сюда только ради того, чтобы пройти через дом и снова выйти на улицу?
Но когда я прошел за Жирным, то увидел дворик с деревьями и цветами, где сладко пахло и веяло влагой от небольшого озерца, чьи берега были обложены цветными мелкими камушками.
— Подождите здесь, — сказал Хотевит, — скоро вам принесут напитки, а потом и угощение.
А сам вернулся в дом.
Я подошел к озерцу и опустил в воду голову по самую шею, потом высунулся и отряхнулся. Как же хорошо! Ульверы тоже поспешили освежиться, а взмокший побагровевший Сварт и вовсе плюхнулся целиком. Только Хальфсен остался в стороне.
— Эй, Хальфсен! А ты чего стоишь? — крикнул Эгиль.
— Бывший хозяин рассказывал, что у богачей во дворах есть пруды, и там нельзя купаться. Они для прохлады и для питья.
Я взглянул на воду. Ну, после Сварта я бы пить, пожалуй, не стал, слишком уж мало было озерцо, и мутная взвесь заполонила всю чашу. Но что сделано, то сделано!