Вскоре рабы притащили из дома стол и поставили его в тени разлапистых деревьев, затем принесли множество глиняных кружек и несколько кувшинов. У меня уже язык прилип к горлу, так что я махом выхлебал всю кружку. Напиток был прохладным и кислым. То, что нужно в такую жару. Кувшины вмиг опустели.
Лундвар отошел к соседним кустам, развязал тесемку на штанах и принялся поливать землю.
Во двор тут же выскочил карл на четвертой руне и заголосил, замахал на Лундвара руками, тыкая пальцами то на его пах, то куда-то внутрь дома. Отчаянный закончил ссать, обтер пальцы правой руки о рубаху, а потом сжал горло крикуна так, что тот захрипел.
— Хальфсен, — лениво сказал я, прислонившись к ребристому стволу, — чего он раскричался?
— Говорит, что нельзя гадить во дворе, для этого есть уборная.
— Так пусть покажет. Отчаянный, пусти его! И глянь, где у них тут отхожее место.
Лундвар разжал хватку, и несчастный карл закашлялся, потирая горло, а потом, после слов Хальфсена, махнул следовать за ним.
Отчаянный вскоре вернулся с весьма озадаченным видом.
— Они срут в особой комнате, которая вся выложена малюсенькими камушками, дыра в полу, а куда всё уходит — непонятно.
— По трубам в море, — сказал Хотевит, вышедший из дома вслед за хирдманом. — Скоро будет готово угощение. Кай, я хочу отправить снедь и тем, кто остался на «Соколе».
— Хорошо, — кивнул я. — А потом пойдем за серебром.
Живич замялся:
— Нет, не пойдем.
Тут уже и у меня руки зачесались взять его за горло и хорошенько встряхнуть. Я с трудом подавил гнев и процедил сквозь зубы:
— Что значит «не пойдем»? Отказываешься от своих слов? Думаешь увильнуть?
— Нет! Я тебе сейчас всё растолкую. Давай поговорим в другом месте, угощу тебя хорошим вином.
Тем временем рабы начали приносить угощение: пышные белые лепешки, горшок с рыбной похлебкой, жареное мясо с медом, запеченную рыбу, несколько чашек с соусами, гороховую кашу, кашу из белого зерна, в которой чернело что-то вроде тараканов или овечьего дерьма. Уже потом я узнал, что это называется изюмом, и делается оно из сушеных ягод.
Я сглотнул слюну.
— Для нас накрыли отдельный стол, — продолжал увещевать Хотевит, — там блюда не хуже.
Парни жадно набросились на еду: хватали мясо голыми руками, макали лепешки в соусы, осторожно трогали изюм, чтоб проверить, не зашевелится ли. Видарссон закашлялся, покраснел и закричал:
— Еда жжется! Жжется! Язык горит!
Схватил кувшин и выхлебал едва ли не половину за раз.
Мда, пожалуй, лучше и впрямь поговорить с Жирным отдельно, пусть мои хирдманы пожрут спокойно. Я махнул Простодушному, чтоб следовал за нами, и зашел с Хотевитом в дом.
Там, в прохладной комнате, на мягких коврах стоял богато накрытый стол безо всяких гороховых каш. Вместо глиняных чашек и кувшинов — цветная стеклянная утварь, переливающаяся на свету, тонколепные узорчатые миски и даже ложки были серебряными! И вино в прозрачном сосуде не бледно-розовое, как на столе у ульверов, а темное, красное, густое.
Мы с Херлифом уселись на вышитые подушки стульев, рабы тут же поднесли нам чаши для омовения рук, потом чистую тряпицу для обтирания. Хотевит сам налил нам вина и сразу перешел к делу. Оно и верно. Если б он вздумал заговорить меня, потянуть время тостами и пустой болтовней, я б точно разбил один из этих дорогих кувшинов об его голову.
— Я не отказываюсь от своих слов и хочу вернуть тебе обещанное. Несмотря на то, что случилось в Велигороде, твой хирд помог Дагне, вы спасли меня и ее, привезли в Гульборг, защищали, кормили. И я хочу отплатить вам за всё.
К нам за стол сел родич Жирного, тот самый муж, что открыл дверь. Он явно был не в духе: хмурился, толком не пил и не ел. А судя по его лицу, речи нашей он не понимал. Это Хотевит волей-неволей выучился за время пути нордскому языку, а этот живич, скорее всего, разумел только свой да здешний языки. Ну и, может быть, сарапский.
— Только в Годрланде жизнь идет иначе. Здесь нельзя спешить.
Я хлебнул вина. Крепкое, сладкое, оно приятно прокатилось по горлу и разгорячило кровь.
— Если я сегодня пойду к тому ярлу, его слуги меня не впустят, скажут, что ярл захворал или уехал в поместье за городом. Сначала нужно передать ему письмо, где будет сказано, что Хотевит Жирный хочет увидеться. Получив письмо, ярл расспросит людей и узнает, когда я прибыл в Гульборг, с кем, зачем, и лишь потом согласится на встречу. Скорее всего, та встреча будет не в его доме и не в моем, а в термах.