— Коршун?
— Да их тут полно! — отозвался полусарап. — Слышу больше десятка. И ближайший в двух шагах.
Я огляделся. Ничего.
Нет, я помнил о каменных жабах на Северных островах, что выглядели точь-в-точь как камни, но, по словам Ерсуса, эти твари размером с верблюда и больше. Тут и валунов таких нет.
— Стоять здесь! Ждать! — приказал я, а сам двинулся вперед.
Один шаг. Второй. Где-то тут.
Я тоже слышал руны тварей, но за камнем никого не оказалось. Под землей? Не похоже. Да и земля тут — зубами не прогрызть, высушена солнцем до звона. Я вытащил топор и слегка ударил обухом ближайший валун. Просто так, чтобы сделать хоть что-то.
Тр-р-р-р! Камень треснул и вмиг превратился в здоровенную тонкую тварь со множеством лап и узкой вытянутой назад головой. Вжих! Я отбил один удар и отскочил, чтоб не попасть под остальные. Быстрая!
Она неспешно повела гладкой мордой по сторонам, выворачивая ее так, как не сможет ни один человек, и я заметил, что в твердом панцире и впрямь нет отверстий для глаз. Нигде. Только пасть, больше похожая на трещину в земле. Вся тварь выглядела так, словно была сложена из каменных обломков, некоторые поблескивали на солнце, другие не отличались цветом от самой пустыни. Немудрено, что мы ее не увидели! Хотя как она, будучи в два раза выше меня, умудрилась сложиться вчетверо, прикинувшись обычным валуном? Я не представлял.
Жаль, что камненоги не принесут мне рун, зато изрядно усилят хирд! С ними я смогу спокойно поднимать своих девятирунных, не беспокоясь, что те перейдут черту. А сердца у меня теперь есть. Целых четыре! Лучше я не привезу Пистосу всё, что было обговорено, и не получу илиосы, чем позволю кому-то пробыть на десятой руне без сердца хотя бы один лишний день.
Я шагнул к твари, и та тут же набросилась на меня. Тонкие ломкие лапы, похожие на закаменевшие ветки, заканчивались острыми шипами, и я получил несколько царапин.
— Вместе!
Стоило первому ульверу приблизиться ко мне, как еще несколько валунов растрескались и превратились в тварей, таких же тонких и ломких, как первая. Но при этом каждая выглядела иначе: чуть другой окрас, другие изломы, другие лапы.
Хирдманы рассыпались на группы. И я потянулся к дару, чтоб помочь и дать приспособиться к новой для нас твари. Бить камненогов было неудобно. Топоры и мечи соскальзывали с их жесткой скорлупы, к тому же покрытой каменной крошкой. Сюда бы молот! Тот самый, из Бриттланда, что остался в водах реки Ум. Вскрикнул Видарссон с пробитым шипом плечом, но рана тут же затянулась под даром Дударя. Лундвар зарычал и подставился под удар, желая получить больше силы. Стейн убрал бесполезный лук и вытащил меч. Офейг отбивался щитом, не успевая ударить.
Первым справился Сварт. Он попросту выломал несколько лап, а потом поднатужился и открутил твари голову. Та, правда, не особо-то и заметила потери, но замедлилась. Тогда Полутролль переломил ее пополам.
Крепкие, но хрусткие. И, хвала Скириру, не ядовитые!
После победы Сварта дело пошло шибче. Ульверы разделились на двойки, где один прикрывал напарника и отбивал удары, а второй ломал тварь, усиленный моим и Свартовым даром. Сам я в бой больше не лез, присматривал со стороны, но не как трусливый Харальд из Бриттланда, а, скорее, как наставник.
И понемногу мои хирдманы вспыхивали новыми рунами, согревая мою душу. Сварт стал девятирунным, Эгиль, Живодер, Бродир Слепой тоже. А потом камненоги закончились.
Пришедшие на зов пустынники споро принялись разделывать тварей, сдирать с них крепкие панцири, соскабливать налипшие камни. Вот, значит, почему камненоги так походили на валуны! У одного нашли даже обрывок кольчужной сетки, прикрепленный к скорлупе, словно тварь убила воина, сожрала его, а блестящее железо приделала к себе для красоты или крепости.
— Нужны еще такие твари! — сказал я Ерсусу.
Причем чем больше, тем лучше. И мы пошли к следующей долине.
Глава 11
Коршун пнул первый попавшийся камень и покачал головой:
— Не, нет никого. Мож, дед ошибся?
Ерсус остался в лагере с пустынниками, но сюда он привел нас уверенно, говорил, что тут камненогов на всех хватит. Я готовился сопроводить еще двух-трех ульверов в хельты, а тут рунами даже и не пахло.
— Вепрь, Свистун! Проверьте!
Те наскоро обошли долину и вернулись с пустыми руками. Свистун нашел лишь обрубок твариной лапы.
— Значит, старик привел куда надо. Просто тут поохотились еще до нас.
Пришлось возвращаться к верблюдам ни с чем.
Милий поговорил с Ерсусом и сказал, что следующее подходящее место далековато, можем не успеть вернуться, прежде чем попортятся сердца. Мы не рассчитывали с первого же захода добыть всех нужных тварей, потому и припасов захватили немного. Всё же незнакомые места, новые твари… И мы поворотили к городу.
Хотя мы ушли из Эль-Кахира(1) всего лишь на пару седмиц, по возвращении его было не узнать. Никаких нищих, ободранных голодных сельчан, бесстыдных женщин и беспризорных детей, словно их всех повымела с улиц огромная метла. Ага, метла по имени Набианор!
Теперь взгляд повсюду натыкался на сарапов-воинов, которых даже в длинных халатах и с замотанными головами нельзя было спутать с бабами. Суровые бородатые лица, копья, щиты, на поясах — либо мечи, либо шестоперы, да и рунной силой от них шибало изрядно. Несколько раз мимо проехали конные всадники в пластинчатых доспехах поверх стеганых долгополых халатов. А однажды я приметил и всадников на верблюдах, причем верблюды походили на тех, что были у пустынников, не больше, чем дорогой верховой рысак на деревенскую заезженную клячу.
Чудно! Мы думали, что лучшие сарапские воины нынче в Бриттланде, но в одном Эль-Кахире их собралось не меньше нескольких тысяч, причем ниже хускарла не было никого, если не считать обслугу. Коршун чуял и сторхельтов.
Может, пророк решил захватить еще чьи-то земли? Вряд ли наши, уж слишком далеко отсюда до Северных островов, к тому же под нас удобнее собирать войска в Бриттланде. Или он задумал отбить захваченные тварями города? Насколько же сильнее станут его воины? Я попытался представить войско, состоящее сплошь из сторхельтов, и не смог. Вспомнить только битву сторхельтов в Сторборге! Там же чуть весь город не разлетелся в щепу от одной лишь рунной силы! Карлы валились без памяти, да и хускарлам пришлось нелегко! А что будет, если пятнадцати-шестнадцатирунных воинов будет не три-четыре, а сотня? Разве мир не рухнет под тяжестью их поступи?
В гостевом доме нас приняли ласковее и приветливее прежнего. Хозяин только что по полу не стелился и, казалось, едва удерживался от целования наших пяток. Мы расспросили его и узнали, что великолепный, милосердный и великий задумал очистить эти земли от тьмы. Он призвал лучших воинов Ардуанора, и те скоро отправятся на юг. Сельчан же временно поселили вне города, чтобы они своими стенаниями и жалобами не рассердили Бога-Солнце и не накликали чуму. Как только будет освобожден первый город, их отправят туда, чтобы они сразу принимались за работу. Иначе не миновать голода.
— Набианор что, тоже пойдет сражаться с тварями? — удивился я.
Нет, пророк не походил на ленивых изнеженных фагров из благородных родов, он умело управлялся с конем, да и невозможно получить больше двадцати рун, избегая опасностей. Его лицо было худым, тело — подтянутым, а взгляд — острым.
Только ведь конунг Рагнвальд явно не выслеживал лично тварей с земель ярла Гейра, для того есть ярлы, дружины и воины. Для чего пророку самому идти туда?
— Нет! — испуганно воскликнул хозяин гостевого дома. — Премудрый учитель не оскорбит воинов неверием в их силы! Каждый знает, что пророк света даже безбожных тварей может привести к свету, но зачем тогда нужны мы, его верные подданные, если он будет делать всё сам? Довольно и того, что воины услышат его мудрые речи!