Я подался вперед и тихо сказал:
— Да мне плевать. Уговор был на месяц. Где мое золото? Или я продам ваш дом и так верну обещанное.
— Но ты не можешь его продать. Дом в залоге, но он все равно принадлежит моему роду.
— А когда я смогу продать его?
— Когда мой род откажется от долга. А мы не отказываемся.
— Значит, ты хочешь сказать, что нам придется жить в Гульборге и ждать обещанного… Сколько? Еще месяц? Год? Три? А помнишь, ты клялся, что продашь себя и Дагну в рабство, если твой род не захочет отдать мое золото? Так сколько за тебя дадут?
— Не гневайся, Кай! — ласково произнесла Дагна.
Я с ног до головы покрылся мурашами.
— Ульверам всё равно незачем спешить. Со дня на день реки в Альфарики встанут, так что до весны вам идти некуда. Из Гульборга вас не погонят, потому как есть покровитель. Живите в дареном доме, ешьте, пейте, отдыхайте, — она мягко улыбнулась. — Вижу, твой хирд и здесь нашел чем поживиться. Рысь, поздравляю с новой руной! Уже стал хельтом!
— Ага. По весне Жирные скажут, что золота нет, а суды здесь, как я слышал, неспешные. Нет уж, лучше сейчас пойду к Пистосу и законникам, пусть долг стребуют они.
Тут Дагна стянула браслет с руки и положила передо мной на стол:
— Вот, возьми. Это не в счет долга, а подарок. Только подожди еще немного. Поверь, Хотевит делает всё, что может.
— К примеру, покупает тебе украшения и платья, — проворчал я, но браслет взял.
Взвесил его на ладони: примерно четверть марки. Щедрый дар, хотя двум тысячам илиосов я бы порадовался больше. Я не хотел его брать, не хотел снова давать отсрочки Жирному, но мне нужно всё золото, что смогу собрать, ведь теперь лекарь необходим не только Альрику, но и Лундвару. Так что я согласился.
— Хорошо. Я подожду еще немного.
— Ну, раз с делами закончено, может, расскажешь, где вы были, с кем бились? А то я сижу целыми днями дома и не знаю, что у людей творится.
Дагна снова улыбнулась, и я услыхал, как под столом Херлиф пнул ополоумевшего Хальфсена, чтоб тот одумался.
— Некогда! — отрезал я. — Сейчас отведи нас в дальнюю комнату и скажи, чтоб никто не подходил.
Она взглянула на Рысь, приподняла бровь, но возражать не стала. Медленно поднялась, бросила несколько слов Хотевиту и слугам на живичском и жестом позвала следовать за ней.
— Хальфсен, — прошипел я. — Хальфсен!
Толмач вздрогнул и с трудом отвел взгляд от проступающих через тонкую ткань ягодиц Дагны.
— Выйди во двор и сиди там.
Надо будет вечером заглянуть к песчанкам, иначе ночью не заснем.
Хвала Скириру, Дагна догадалась провести нас в комнату без окон, приказала убрать всю утварь и молча ушла.
Рысь держал кувшин, где хранилось твариное сердце, и ждал моих наставлений. Я коротко объяснил ему, что делать и чего ждать, затем сказал начинать.
— Значит, зубы у Квигульва отросли, потому что он съел лишнего? — уточнил Леофсун.
— Да. Потому лучше не спешить. Если понадобится, мы просидим здесь хоть до утра.
— Надо о чем-то думать? Или лучше совсем не думать?
— Как хочешь. Всё равно же дар не поменяется, а лишь усилится.
— А как поменяется мой дар? Может, я смогу увеличивать свою силу? Притворяться сторхельтом?
— Я ж не Мамир, откуда мне знать? — усмехнулся я.
А мысль мне понравилась. Тогда бы мы могли запугивать врагов, неважно, двуногих или нет.
— А если я не стану хельтом, тогда что делать?
Откуда столько вопросов? Кажись, Рысь попросту боится, от того и не спешит есть твариное сердце. Ну, после того, как Лундвар захворал лишь от крови Бездновых детищ, его можно понять. Но я не хотел ждать, пока он наберется смелости:
— Леофсун, ешь! Просто откуси немного и проглоти.
Он глубоко вздохнул и вонзил зубы в мерзкую хрусткую плоть.
Из комнаты я вышел лишь к полуночи. Мои колени дрожали, сердце бешено колотилось, во рту всё пересохло. Может, в следующий раз я пошлю кого-то другого вместо себя? Например, того же Леофсуна.
Я стер пот со лба и неуверенным шагом двинулся в кладовую, отыскал там закупоренный кувшин с вином, срезал глиняную пробку и залпом выпил добрую половину. Хотел поставить на место, но передумал и потащил его с собой обратно.
Рысь спал, источая рунную силу хельта. Спал так, словно бы ничего и не было, а я намаялся с ним похлеще, чем с Квигульвом. Поначалу он вел себя тихо, жрал сердце, выжидал, пока оно уляжется, а потом его сила начала выплясывать туда-обратно: то уменьшится до первой руны, то скакнет до хельта. Самому Рыси еще и чудилось невесть что. Он набрасывался на меня со слезами, бессвязно лепеча на бриттском, звал сестру, кого-то бранил, бил меня невидимым ножом, оставляя синяки на ребрах, дрался с невидимым зверем, катаясь по полу… Хорошо, что ему песчанки не привиделись, иначе бы я его точно оглушил, как Квигульва.
Теперь мне и самому было любопытно, как поменяется его дар.
Узнали мы о том наутро, когда вернулись к ульверам. Леофсун пробовал и так, и сяк, но его сила не поднималась выше десятой руны. Невыспавшийся Трудюр устал ждать, махнул рукой и пошел досыпать, но на полпути остановился.
— Погоди, — вдруг сказал он. — А ну-ка, спрячь-ка силу.
Рысь послушался.
— Не, не так. Верни и снова спрячь.
Рысь снова послушался.
— Вот оно! Он скрыл не только себя, но и вас всех! — Трудюр мотнул головой. — Будто передо мной стоят простые карлы. Давай обратно! Ага! Теперь будто все стали хельтами! Правда, только на десятой руне.
Сон как рукой сняло. Все ульверы по очереди отходили в сторонку и смотрели, как Рысь меняет силу людей вокруг себя. Жаль, что он пока не умел этого делать четко и попросту захватывал всех, кто стоял не дальше пяти шагов, но это ненадолго. С его умом и усердием скоро Леофсун будет управляться со своим даром не хуже, чем с мечом.
Хирдманы начали обсуждать, а как поменяются их дары, когда они станут хельтами. Больше шуток пришлось на долю Аднтрудюра. Ульверы единогласно решили, что шурин сможет подымать и опускать член одной лишь мыслью, а может, еще и вертеть в разные стороны, и предложили привязать к члену нож. Мол, так драться станет еще сподручнее, к тому же никто не будет ожидать подвоха оттуда. Заодно придумали Трудюру еще с десяток прозвищ, к примеру, членокол, хренов пырятель, торчило, кровавая шишка…
Я послушал-послушал и поплелся спать. К песчанкам можно сходить и попозже.
Глава 15
Из пустыни я всё рвался в Гульборг, в Гульборге же начал задумываться, а не вернуться ли снова в пустыню. Да, с песчанками весело, но нельзя же торчать днями напролет в песчаном доме! Никаких илиосов не хватит!
На третий день к нам пришел Милий в новой одежде, счастливый до безобразия. Пистос, как и обещал, дал ему свободу, и бывший раб стал вольноотпущенником. Теперь он мог жениться по своему выбору, хотя ему всё равно потребуется разрешение Пистоса на брак, дети Милия будут свободными с рождения, а еще его нельзя больше продать, если только он сам не продаст себя в рабство.
— Господин просил передать, что вы сполна выполнили его задание. Некоторые панцири даже лучше, чем у камненогов, хотя кузнецам придется изрядно поломать голову, чтобы придумать, как их использовать. Не все подходят для тех же доспехов, и не всё стоит добавлять в железо.
С этими словами Милий протянул тяжелый мешок с золотыми монетами. Простодушный помог их пересчитать, и вышло аж сто двадцать илиос. Две с лишним марки золота! Никогда прежде мы столько не зарабатывали всего за полтора месяца работы.
— А что по лекарю?
— Господин доверил все хлопоты с лекарем мне.
— С лекарем или с нами? — как бы невзначай спросил Херлиф.
Милий лишь улыбнулся: