Тогда с драккаров все-таки кинули крючья, и в этот раз никто не пытался их обрубить, ведь схватка на кнарре становилась все жарче. Все три корабля подтянули бортами друг к другу, и люди Олафа начали с разбега, ударяя щитами в щиты, перепрыгивать на чужой борт. Какой-то воин в шлеме, закрывающем пол-лица, прыгнул прямо на Хельги, и они вдвоем повалились на палубу. Хельги выронил меч и зажмурился, но сейчас же снова открыл глаза и увидел, как Кетиль, почти не глядя, перехватил меч лезвием вниз и ударил воина, что навалился на Хельги, в бедро. Тот застонал, Хельги столкнул его с себя и, подобрав свой меч, вернулся в строй. Кетиль кивнул ему и сказал:
– Не теряй свой меч, я не всегда буду стоять рядом. И держи нож под рукой. Тогда тебе не придется ждать, что кто-то снимет с тебя твоего врага.
Хельги кивнул и поправил шлем.
Новых врагов на палубе кнарра становилось все больше, и строй вдоль бортов скоро рассыпался. Теперь схватка продолжалась на носу и на корме. Хельги получил скользящий удар меча по шлему и был ранен в руку, но изо всех сил защищал правый бок Кетиля, который сражался за них обоих. Хельги же только принимал удары на щит и пытался достать кого-нибудь из врагов отцовским мечом.
Люди Олафа потеряли немало воинов, и постепенно их натиск стих. Однако и со стороны Гудбранда была дюжина убитых, а почти все остальные были ранены. Сражаться могли только восемь человек во главе с самим Гудбрандом на носу и шесть человек на корме. Топор Рагнара уложил не меньше пяти врагов, но теперь и он был ранен в ногу и руку.
Воины стояли в нескольких шагах друг от друга и пытались отдышаться. Ни у Гудбранда, ни у Рагнара сил, чтобы напасть и очистить свой корабль от врагов, уже не было. А люди Олафа, было видно, ждали свой третий корабль, чтобы начать последний приступ. Человек в серебряном шлеме стоял на палубе своего корабля и отдавал приказания.
– Назови себя, о смелый воин, прячущийся за чужими спинами, – крикнул ему Гудбранд.
Тот обернулся к нему:
– Не думаю, что рад ты будешь услышать мое имя, но знай, что тебя победил Черный Ульф. И будь уверен, что окажись ты знатным человеком, а не простым морским разбойником, я бы бился с тобой сам.
– По-твоему, имя Гудбранда Белого недостаточно знатно?! – крикнул ему Кетиль.
– Наш конунг сам решит, что с тобой сделать, и если он прикажет, я убью тебя. Но кем бы ты ни был, думаю, недолго тебе бороздить моря, – ответил Черный Ульф.
Хельги посмотрел на приближающийся третий драккар и сначала даже не смог сосчитать все весла вдоль его бортов.
– Это корабль Олафа? – спросил он у Кетиля.
– Да, Олаф выбирает для себя самые длинные корабли, – ответил тот. – У этого – тридцать пар весел, и вряд ли кто-то из купцов смог бы уйти от него, встреться они в море. Видать, скоро мы увидим самого Олафа Трюггвасона, если эти трусы не решатся напасть на нас раньше.
Но было видно, что пыл нападавших иссяк. Они явно ждали подкрепления, чтобы не терять слишком много людей.
– Что ж, – сказал Гудбранд, – если мы и умрем, то с честью. Олаф не будет прятаться за спинами своих людей.
– Да, непохоже, чтобы мой первый поход оказался удачным, – грустно сказал Хельги.
– Мой тебе совет, – ответил Кетиль, – когда начнется новая схватка, ныряй за борт. До берега не так далеко. Если не замерзнешь и тебя не заметят, то сможешь выбраться.
– Да, – сказал Гудбранд. – Несправедливо будет тебе отправляться в Валхаллу вместе с нами. Ты не успел даже дать клятву ярлу Эйрику. Ты можешь уйти, в том не будет урона твоей чести.
Хельги собирался что-то ответить, но тут посмотрел на Аслака. У того кровь текла из-под шлема, и был он ранен в левое плечо.
– Да, крошка Хельги, ты можешь сбежать, – сказал он.
– Не много будет славы в том, чтобы на меня охотились, как на лосося. Лучше проверим, была ли у меня удача, – помолчав, сказал Хельги.
– Не стоит слушать Аслака, – ответил Кетиль, – не сказал бы я, что он желает тебе добра.
– Аслак не тот человек, к чьим словам стал бы я прислушиваться, даже если бы у него открылся дар провидения, – ответил Хельги. – Просто я боюсь, что слишком разгорячился, размахивая мечом, и после холодной воды могу заболеть. Было бы обидно умереть в жалкой рыбацкой хибаре на соломе, так и не увидев Олафа Трюггвасона.
В то время корабль Олафа подошел к ним. С него к ним на палубу перебрались несколько человек. Один из них был такого высокого роста, что многие другие не доставали ему даже до плеча. В груди он был широк, точно медведь, и даже Гудбранд по сравнению с ним казался тощим. И все поняли, что это и есть конунг Олаф.