Однако, ни один мускул на лице Кая не дрогнул. Он неторопливо кивнул, прежде чем ответить:
— Более чем. Ты молодец — завалила своего первого демона. Как это было?
— Странно, — призналась я, — Но я уже привыкла. Всё, что со мной творится в последние дни — можно охарактеризовать этим словом.
— Вот как. Ясно, — ответил Кай и замолчал.
Я тоже не знала, что сказать. Точнее — нет, я знала, но просто не знала, как подобрать слова. Он смущал меня, сбивал с толку. И так было каждый раз, когда я оставалась рядом с ним со вчерашнего вечера. Черт, это было только вчера. А кажется, будто прошла вечность.
Всё же, не выдержав, я открыла рот первая:
— Слушай, я хотела тебе сказать…блин, я на самом деле много что хотела сказать. Но в первую очередь — извиниться?
— За что? — брови скандинава взлетели вверх.
— За себя. Я чувствую себя так, будто не оправдываю твоих ожиданий. И ожиданий ребят тоже, но почему-то именно твое спокойствие меня беспокоит больше остальных. Может, потому что я вроде как должна к тебе чувствовать что-то иное.
— Ты ничего мне не должна. Меня любила не ты. Это была Лета. Да и знала она меня…ну, несколько иного…
— Расскажи мне, — неожиданно попросила я, упираясь исцеленной спиной в стену позади себя, — О себе, о вас. Я видела лишь один фрагмент, и это не помогает мне сложить картинку в своей голове полностью. Помоги мне понять тебя, вас.
Фергюссон помолчал, разглядывая меня своими такими холодными глазами. в них скользила неуверенность, будто он сомневался, стоит ли мне доверять мое же прошлое.
Однако, всё же решившись, он присел на край стола и пожал плечами:
— Да нечего рассказывать. Обо мне — так точно. Я прожил рабом большую часть своей жизни. У меня не было имени, питался я тем, что оставалась на кухне, спал на холодном полу. Мой хозяин жил за пределами островов — на материке. Сейчас на месте моей малой родины стоит город Гамбург. У господина было одно любимое развлечение — бои насмерть. В которых участвовали не сами господа, а их слуги, — на этих словах Кай усмехнулся, — Я был его любимчиком. Маленький и худой — все были уверены, что я не переживу и пары ударов. Вот только я всегда побеждал. Не знаю, везение тому виной, или просто жажда жизни, но я ни разу не позволил себе проиграть.
— Как ты сбежал? — мой голос дрогнул, но я скрыла это за кашлем.
— Мне помогли. Кухарка жалела меня и в одну ночь она стащила ключ, сняла с меня кандалы — да, я спал закованный — и, дав вещи, деньги и еду в дорогу, велела бежать в сторону порта. Там я пробрался на корабль, который отплывал до Норвегии. После еще одно судно — и я оказался на острове. Поселился в деревне. Хотон дал мне кров и работу. Я начал учиться жить свободным. И выбрал имя «Кай». Со скандинавского оно переводится как «господин». Может, это было чуть нагло с моей стороны. Но я хотел, чтобы ничто не напоминало мне о том, что я — раб. Даже имя.
Я вздохнула, потрясенная рассказом парня. Да уж, ему не позавидуешь. И хотя это всё с ним происходило в прошлой жизни — всё равно, он помнил каждую минуту своих мучений, своей адской жизни раба. Врагу такого не пожелаешь.
— А Лета? Она…знала о тебе?
Кай кивнул:
— Единственная в деревне, кто не пугался моей мрачной натуры. Я так старался отпугнуть её, а она, мало того, что не уходила — так еще умудрилась и меня очаровать. Эта девушка настолько плотно вошла в мою жизнь, что я не представлял, как раньше вообще мог ненавидеть её. Но я всё испортил.
— Как? — я даже чуть подалась вперед, заинтригованная.
— Что ты помнишь о нас? — вместо ответа Кай задал свой вопрос.
Я пожала плечами:
— Только то, что мы…ну, то есть вы — провели вместе ночь. Ты прокрался в дом, а Лета приставила к твоему горлу нож.
Фергюссон улыбнулся, видимо, тоже вспомнив тот вечер. После, тряхнув головой. Он поднял на меня взгляд:
— После того вечера — той ночи — мы не разговаривали до того, как Норны не выступили с предложением. Я поступил как трус — провел с тобой ночь, а потом ушел.
Я не стала поправлять Кая — ведь ночь он провел не со мной. Ну, в каком-то смысле. Вместо этого я лишь внимательно слушала, впитывая каждое слово, которое произносил блондин.
— У меня было столько мыслей в голове — о неравенстве, о том, что я недостоин быть с тобой, потому что я бывший раб. Ты не стала убивать меня, однако на собрании, когда я увидел, как ты выступаешь добровольцем — я будто умер и родился снова. Я решился поговорить с тобой только перед самым Посвящением, но ты лишь улыбнулась и сказала, что всё понимаешь. Я долго боролся с чувствами, но они захлестывали меня с каждым днем всё больше и больше. Я тонул в них, и боялся, что не смогу быть Хранителем, что погублю нас всех. Ты дала мне слово, что когда всё закончится — я не смогу от тебя скрыться. Как будто я хотел…, - сглотнув, Кай продолжил, — А потом ты погибла. А я так и не успел сказать тебе то, что так хотел.
Я не понимала, что со мной происходит. Снова было то странное ощущение — будто это я и не я одновременно. Только оно было куда сильнее. Я словно сдала свое тело в аренду Лете. Потому что сейчас я смотрела на Кая явно ее глазами. иначе как я объяснить то, что я подошла к нему, и остановившись буквально в нескольких сантиметрах от его тела, почти шепотом спросила:
— Что ты хотел мне сказать?
Кай не колебался. Взгляд его был спокоен и тверд, и только в самой глубине плескалась печаль — и нежность.
— Нет ничего хуже, чем одна лишь мысль о существовании без тебя. Я прожил жизнь, ведомый лишь надеждой, что мы переродимся. Все эти годы я покорно ждал, когда встречу тебя — не для того, чтобы сражаться рядом. А просто для того, чтобы снова увидеть эти глаза. И вот — наконец-то ты здесь. И я в полной растерянности. Будто я снова — тот мальчишка, который ждет от тебя лишь слова, чтобы уйти.
И уж точно я не могла хитро улыбнуться и обронить — как в старом воспоминании:
— Разве я что-то сказала?
А после — закрыть глаза и почувствовать, как его мягкие губы осторожно накрывают мои.
глава двадцать первая. "Сила золота"
Глава 21. «Сила золота»
Давина
Но это определенно точно была я. Потому что я чувствовала — и чувства эти были как никогда ярки. Будто все эти годы я спала, и только сейчас этот холодный мрачный скандинав пробудил меня ото сна. Тоже мне, сказка о Спящей Красавице.
Поцелуй был нежный, будто изучающий. Кай не давил на меня — его руки осторожно обвили мою талию и чуть прижали к себе, я же — одной рукой обхватила его за шею, а второй зарылась в его белые, как снег волосы. На ощупь они были, будто самый нежный шелк — ни разу не тронутые, ни краской, ни горячими «утюжками» и щипцами для завивки. Потрясающие ощущения. То, как легко они проходили сквозь мои пальцы, заставляло меня перебирать прядь за прядью, упиваясь ощущениями.
Мы будто узнавали друг друга заново. Не было в наших действиях ни спешки, ни голода, ни страсти. Нет — ничего такого, чего я могла ожидать от такого человека, как Фергюссон, не последовало. И не то, чтобы я думала, что он сразу же швырнет меня на стол и начнет срывать с меня одежду. Нет, всё не так. Однако, такого обращения, будто я — хрупкая хрустальная ваза и любое неосторожное движение сломает меня — этого я точно не ожидала.
Да и сама я не была похожа на себя. Не влюбляясь ни в кого по-настоящему, я, тем не менее, никогда не отказывала себе в людском удовольствии. И поцелуй для меня всегда был лишней, но необходимой тратой времени. Как обязательный перекус, аперитив, вслед за которым, наконец, подадут основное блюдо. Никогда еще простой поцелуй не вызывал у меня такую гамму эмоций и нежелание прекращать его. Я просто наслаждалась моментом, без всякой потребности переходить к более активным действиям.
Не знаю, чем бы в итоге закончилось дело, но одно неосторожное движение — и с громким грохотом одно из кресел в кабинете завалилось назад. А мы вздрогнули, и отстранились друг от друга. При этом я продолжала держаться за шею мужчины, а он сжимал своими длинными тонкими пальцами мою талию. Медальон на его груди, соприкасаясь со мной, холодил мою разгоряченную кожу.