Восьмое Королевство. Сага о Хродвальде
Глава 1. Струя Тора
Жил я в державах чужих подолгу.
Обошел я немало земель обширных,
разлученный с отчизной, зло встречал я и благо,
я, сирота, скитаясь, служа властителям:
песнопевец, теперь я поведаю
в этих многолюдных палатах медовых,
как дарами высокородные не раз меня привечали…
за песнопенья не скупился владыка.
Кажущийся чёрным, испещрённый отметинами славного прошлого, драккар, шёл по морю, легко скользя по волнам. Шел на юг, против ветра, на вёслах, со свёрнутым массивным парусом. Южный ветер бросал в лица сидевших в драккаре северян сорванную с верхушек волн холодную пену. Но люди относились к холодным морским брызгам также безразлично, как резная драконья фигура на носу. То один, то другой поднимали взгляд к мрачному свинцовому небу, когда нос драккара поднимался на волне. Но в отличии от деревянной морды зверя, люди улыбались и переговаривались. Эти люди давно привыкли к сырости и холоду, к опасности и лишениям. Укрывшись шкурами, половина из них отдыхала, в то время как другая продолжала грести, подчиняясь выработанному ритму.
Уже пятый день, сменяясь, они шли на вёслах, по ночам бросая якорь рядом с виднеющимся недалеко побережьем. На само побережье, стена угрюмых скал, обрывающихся отвесно в море, высаживаться не всегда удавалось. Поход на вёслах изматывал, но южный ветер дул навстречу непрерывно, не оставляя шансов поставить парус. Среди сидевших в драккаре были как совсем юные и безбородые, так и обладатели седых длинных бород. Закутавшись в меха, они оставили открытыми только лица, прячась от пусть и не такого холодного как им было привычно, но промозглого от влажности ветра. У многих волосы на бороде и висках были заплетены в тугие, длинные косички, на которых висели тяжелые украшения.
Рулевого звали Кленг, и он устал щурить слезящиеся глаза навстречу ветру. Но что еще хуже, ему было скучно. Кленг повернулся к человеку с длинной седой бородой. Лицо старика было изуродовано тремя пересекающими правую щёку и угол рта шрамами, отчего его губы кривились так, как будто он тянет губы в поцелуе. Возможно, поэтому он получил прозвище Ласковый. Назвать его так в глаза означало нарваться на драку, поэтому все его звали по имени — Атли. Ну, или Скальдом.
— Может, Атли согреет нас своими чарующими мелодиями, — сказал рулевой, и его голос был похож на карканье ворона.
Глаза Атли остались закрыты, и казалось что он спал, и не слышал вопроса. Тогда один из соседей толкнул его плечом. За что тут же получил ответный толчок. Кулаком.
— В такой ветер играть на лире мне будет так же просто, как управлять драккаром, вставив рулевое весло себе в задницу, — недовольно прорычал Атли, злобно зыркая на соседа.
— Ну, ты бы мог в этот раз поиграть на ней руками, — не сдавался рулевой.
— Как ты мошешь так говорить, Клёнг? Атли играет на лире как вше нормальные шкальды! — тут же возмутился Нарви, по кличке Зубоскал. Кличку свою он получил недавно — вошёл в круг хольмганга против сильного бойца, в надежде добыть его меч и доспехи, и немного славы. Но потерял всё это сам, вместе с передними зубами. Теперь Нарви сильно шепелявил, а это значило что люди будут смеяться над всем, что Нарви говорит. И будет так всю оставшуюся у Нарви жизнь.
И тогда Нарви начал смеяться громче всех:
— Эту часть тела наш шкальд должен дершать свободной, иначе, чем же ему тогда петь?!
Послышались смешки. Люди зашевелились, прислушиваясь к разговору.
Атли Ласковый тяжело посмотрел на Нарви своими блекло-серыми, выцветшими от старости, глазами. Доброты и ласки в них было не больше, чем в холодном сером океане за бортом.
— Сейчас я встану и не побрезгую засунуть свою лиру в зад самым говорливым, а потом заставлю их сделать так, чтоб бренчало, — угрюмо сказал Атали. Виновник тут же поднял руки в знак примирения, остальные смеялись, и успокаивали Атли. Хватило пары минут, чтобы старый скальд решил, что приличия соблюдены и ворчливо предложил:
— Ладно, спою вам сагу о том, как мы пришли сюда, в сумрачный Свартальвхейм, из благолепного Мидгарда. Там не нужно играть! — он выжидающе посмотрел на рулевого.
— Это же бабушкины сказки, мне рассказывали это, ещё когда я не мог поднять боевой топор! — возмущенно ответил ему Клёнг.
— Клёнг, было такое время? Я думал, твоя матушка родила тебя вместе ш топором! — снова раздался голос Нарви и остальные, уже проснувшись, подхватили:
— Будь честным Клёнг, ты имел в виду другой «топор»?