Так и Хродвальд быстро сообразил, что нужно делать. Он прошел темным ночным лабиринтом нижнего города, где иногда пришлось прорубаться через вопящую толпу с дубинами вилами, к центральной площади. Почти все, кто был с ним, остались там. Грабить. Древний обычай, по которому первый вошедший в дом захваченного селения, становился и его новым владельцем, помогал в налетах. Но никто не был готов к захвату такого огромного города как Утрук. Отряды, с которыми Хродвальд вошел в Утрук, впитывались в дома и лавки, как вода в песок.
Хродвальд удержал рядом с собой не больше двух десятков человек. И повел их к центральной площади. И взял ту самую улицу, что так поразило его воображение. Лавки, склады, дома.
Он взял все, закупорив улицу двумя отрядами с обеих сторон.
И сразу же понял, что можно бы было взять больше. Оставив Веслолицего за главного, Хродвальд пошел посмотреть на дом короля.
Там, в оранжевом свете загоревшихся зданий и удушливом дыму, Хродвальд встретил Вальдгарда. Это было несомненной удачей, ведь сотня хирдманов Вальдгарда была могучей спаянной силой, благодаря которой можно удержать много больше, чем одна улица.
Ярл долго держал брата за локоть, все пытаясь рассказать ему о Торвальде, и глотая нежданные слезы. Вальгард долго и терпеливо ждал.
— Торвальд… — говорил ярл, и задыхался, словно сладкий дым вражеского города мог помешать ему дышать. Хродвальд справлялся с собой, и начинал снова:
— Торвальд… — и предательская слабость сводила мышцы лица в плаксивой гримассе. Вальдгард прижал к кольчуге на груди младшего брата, и тихо сказал:
— Я понял, брат.
Они постояли так еще, и хмурые бородатые хирдманы окружили их, и повернулись спиной, взяв в круг. Словно охраняя от врагов.
Наконец Хродвальд глубоко вздохнул, и отсранился от Вальдгарда. Вытерев лицо, он сказал:
— Пора делать дело! Я слышал, у короля есть богатое кресло. Хочу подарить его Брагги!
Но дом короля обороняли какие то решительные люди, которые стреляли из арбалетов, а однажды даже вышли на площадь, убили нескольких людей, а потом даже смогли уйти за ворота города. Хродвальд с братом узнали это уже по рассказам, потому они, как только стало ясно что дом короля, да и другие богатые дома оказались защищены, пошли искать более легкой добычи.
Они взяли еще несколько мастеровых улиц, стараясь не убивать никого лишний раз. Нашли даже на вид богатые дома, стоящие словно немного особняком, и окружили их своими людьми, как бонд окружает свою землю метками. Взяли и еще несколько явно жирных, богатых проулков и улиц, за большими домами с лавками которых прятались склады и хозяйства, даже с лошадьми. И уже к этому времени стало ясно, что у братьев не было сил, чтобы войти и в сами дома. Люди кончились.
Перегородив улицы заградами из мебели, собранной случившихся поблизости домов, расставив часовых, что не пропускали бы чужих, Вальдгар и Хродвальд отобрали по десятку надежных человек. И полночи методично грабили.
Может в Браггиленде трудно найти человека, который может построить дом из камня, но если бы южане были хоть в половину так же искусны с камнем, как северяне в грабеже — их дома были десяти этажей, и умели бы ходить.
И все же, очень быстро братья поняли — столько добра, им не увезти. Можно бы было взять только золото, серебро, оружие и металлический инструмент — самое ценное что только есть на свете.
Но как же оставить богатые ткани, искусную посуду, удобную мебель? Одежда, обувь, еда — слишком много всего, чтобы бросить.
Стаскивать все в одно место, как в сарай? Даже на это уйдут недели! А ведь надо сторожить, а потом переправить на корабль… Да потребуется три кнорра чтобы взять все самое нужное только из одной лавки!
Хродвальд оставил это дело и пошел искать Вальгарда. И нашел рядом с множеством связанных чем попало южан, с ужасом смотрящих на него.
— Странные люди — сказал брат вместо приветствия брат — они не бьются с нами, когда мы входим в их дома, а умоляют о пощаде, словно они уже наши рабы. Но стоит их связать, и начать делить, как поднимается крик. Мы сказали им молчать, но они не слушают. А их много больше чем мы привыкли, и тут и так слишком шумно. Воины нервничают. Я убил нескольких, и они затихли, но думаю это не надолго.
— Клепп говорит, что они привыкли к тому что над ними всегда есть власть. Власть короля, власть людей короля. Оттого они думают, что мы люди нового короля и подчинябтся нам. и только когда ты начинаешь грабить их добро, или они понимают что ты уводишь их семьи в рабство, они начинают противиться. Но делают это как рабы. Не оружием, а жалостью.