Конунг скакал в отличном настроении. Вдруг облако открыло солнце, и сноп яркого света упал впереди них на дорогу, изрытую колеями. Там лежало тяжелое золотое запястье. Воины, увидав его, закричали. Как только конь конунга проскакал мимо, оно загудело, как колокол.
Хрольф дернул поводья.
— Оно так шумит, — сказал он, — наверное, потому, что не желает лежать здесь в одиночестве. — Сняв запястье со своей руки, он кинул его рядом с тем, что гудело на земле. — Я оставлю его здесь, — сказал он своим воинам, — не стоит подбирать золото, даже если оно валяется на дороге. И пусть никто из вас не осмелится поступить по-иному, ибо оно брошено здесь не случайно, а для того, чтобы помешать нашему походу.
— С чистой совестью мы обещаем это, мой господин, — воскликнул Свипдаг. — Похоже, рука Адильса дотянулась и сюда.
Отряд приветствовал его слова громкими криками. Вёгг на козлах повозки с трудом пытался унять дрожь. Воины строго смотрели на него. В тишине они услышали низкое гудение зарождающегося ветра. Бьярки поднял руку.
— Тихо! — сказал он. — Эй, други! Рука Адильса может дотянуться и до нас.
— Трогай! — приказал Хрольф. — Хлещи коней, Вёгг.
Телега с трудом сдвинулась с громким скрипом и треском.
Вскоре датчане увидели группу всадников, преследующую их. Сначала это было всего лишь темное пятно на гребне холма, но вскоре можно было различить штандарты и блеск оружия, послышались трубные звуки рогов, грохот копыт и гневные выкрики.
— Все они верхом, — сказал Свипдаг. — Так вот как Адильс сумел привести их сюда так быстро.
— Две или три сотни, я полагаю, — добавил Хьялти. — Похоже, нас ожидает хлопотный денек.
Бьярки погладил свою рыжую бороду.
— Действительно, они живо собрались после нашего отъезда, — сказал он веско. — Сдастся мне, они сегодня дождутся беды на свою голову.
— Давайте не будем сетовать по этому поводу, — сказал конунг Хрольф. — Возможно, они помешают себе сами.
Он взял у Бейгада рог, который Ирса дала ему, и, криком «Хо-хэй!» подбодрив своего белого коня, проскакал галопом милю вправо, а затем милю влево, на скаку запуская руку в рог и выхватывая полные пригоршни золота. Далеко вокруг он разбрасывал золотые кольца и запястья, словно хотел засыпать ими всю долину Фюрис.
— Нам следует быть не менее щедрыми, чем наш господин, — воскликнул Бьярки, — ведь часть этих сокровищ — наша!
Он подъехал к повозке, сгреб пару изрядных пригоршней драгоценностей и швырнул их на дорогу, так же как конунг. Другие воины последовали их примеру. Золото и серебро сверкало в воздухе, как падающие звезды, пока вся дорога не заискрилась в солнечных лучах.
Преследователи засуетились, увидев перед собой богатство, сверкавшее всеми цветами радуги в дорожной грязи. Большинство из них спешилось и бросилось вперед, стараясь показать свою ловкость и захватить больше других. Оглянувшись назад, Хрольф и его воины увидели, что среди шведов вспыхнула драка из-за сокровищ. Датчане громко захохотали.
Конунг Адильс попал впросак со своими новобранцами. Несмотря на дородность, он был большим любителем лошадей и умел прекрасно держаться в седле, хотя его изрядный вес не способствовал скорости бега любого из его скакунов. Лицо Алильса раскраснелось, как петушиный гребень, борода спадала локонами на огромный живот.
— Что это такое?! — кричал он сквозь беспорядочную суету, царившую вокруг. — И вы смеете называть себя мужчинами! Вы, подбирающие остатки и позволяющие главному уплыть из ваших рук! — Он принялся бить воинов вокруг себя древком копья.
— Слушайте, вы, болваны! Остановитесь же и слушайте своего конунга! Этот позор, несомненно, наделает много шума во всех уголках мира, ведь вы позволяете всего двенадцати воинам увезти от вас добычу, которую даже трудно подсчитать. А эти двенадцать к тому же поубивали ваших родственников!
Постепенно ему и еще нескольким воинам, обладавшим холодным рассудком, удалось привести многих в чувство, хотя оставшиеся продолжали драться и ругаться еще больше. Наконец половина толпы поостыла. Остальные продолжали яростно браниться из-за своей добычи. Некоторые даже были убиты в свалке. Вражда с этих дней будет терзать людей Адильса долгие годы.
Тем временем солнце начало садиться, тени удлинились, грачи заспешили обратно к своим гнездам сквозь холодные порывы ветра в зеленоватых небесах. Неподалеку виднелась стена, сложенная из сосновых бревен. За ней начинались предгорья, в которых было легко скрыться от преследователей.
— Эй вы, пожиратели отбросов, скачите скорей туда! — приказал Адильс.
Сам он сидел в седле так, как будто пытался опередить свою собственную лошадь, которую он безжалостно сек и пришпоривал. Копыта стучали, металл звенел, шлемы и наконечники копий сверкали в сумерках.
— Гони! Гони! Если бы я взял с собой свою волшебную метлу! Если бы я успел призвать на помощь моих троллей…
Хрольф смотрел то вперед, то назад.
— Мы подвергаем себя опасности из-за того, что слишком медленно едем, — сказал он. — Наше богатство не имеет значения. Само по себе оно нам не так уж и нужно, Достаточно того, что мы сумели его получить. Опустошайте повозку.
Снова долина Фюрис засверкала от рассыпанного золота. Бьярки отрубил подпругу пристяжной лошади, чтобы Вёгг мог скакать на ней верхом.
Стоило только шведам увидеть, какое богатство лежит кругом, неодолимая жадность овладела ими. Они так рьяно накинулись на золотые запястья, монеты и драгоценные камни, как если бы те были женщинами. Адильс и несколько верных ему воинов даже не стали останавливаться, чтобы осыпать остальных упреками. Вместо этого они продолжали погоню, все еще превосходя датчан численностью в три или даже в четыре раза.
Конунг Хрольф уже почти добрался до дна серебряного рога. Через сто лет после своего отчима сумев завладеть знаменитым запястьем, именуемым Вепрь Швеции, он все-таки швырнул его на дорогу. Золото, отражая лучи, засверкало подобно второму солнцу.
Адильс так резко осадил своего коня, что тот жалобно заржал, и кровь хлынула изо рта у бедного животного. Пускай Хрольф имел больше прав на это запястье, чем конунг шведов, но все-таки оно было величайшей драгоценностью во всей Свитьод.
Преследователи понеслись галопом на датчан. Меч Скофнунг взмыл ввысь.
— Вперед, на врага! — крикнул Хрольф и вместе со своими двенадцатью героями бросился навстречу шведам.
Датчане не пожелали спешиться, хотя их кони не были как следует обучены, но из Лейдры пожаловали такие воины, которые не только поклялись, что им не будет равных в ратном деле, но к тому же постоянно подтверждали эту клятву новыми подвигами. Таким образом они теснили врагов своими конями, а сами сражались с оружием в руках, при этом не теряя поводий и стремян.
Мечи звенели. Секиры крушили. Копья вонзались глубоко. Кречеты падали вниз, вырывая у шведов глаза. Грозный пес Грам распугивал шведских коней. Ни один из тех, кто верой и правдой служил конунгу Адильсу, не вернулся домой живым. Сам он, не осмелился спешиться, и, пока конь под ним метался, испуганный этой невероятной свалкой и шумом, он упорно старался подцепить острием своего копья драгоценное запястье. Снова и снова подхватывал он Вепря Швеции, но каждый раз тот соскальзывал с острия. Хлестнув коня, чтобы тот стоял смирно, Адильс низко перегнулся с седла и протянул обе руки, пытаясь наконец схватить драгоценную вещь.
Хрольф убил какого-то воина, напавшего на безоружного Вёгга. Огляделись, он увидел своего врага и рассмеялся:
— И этот-то, который сейчас роется в грязи как свинья, и есть властелин Швеции!
Он пробился вперед на жеребце, которого подарила ему королева Ирса. Адильсу почти удалось подцепить драгоценное запястье своим копьем. В этот момент Хрольф оказался рядом. Вверх, вниз взлетал меч Скофнунг, завывая, как ветер, и падая с глухим свистом, как большой нож мясника. Адильс едва успел выпрямиться, как меч рассек ему ягодицы до кости. Кровь брызнула струей.