Утром, с рассветом, путешественники обнаружили вокруг себя только бескрайнее море. Суши нигде не было видно. Зато с подветренной стороны, с юга, их догоняли три корабля, которые, пока беглецы спали, успели приблизиться так, что было уже можно различить не только четырехугольные паруса, но и высокие резные носы, и воинов, облаченных в косматые звериные шкуры на борту.
— Это за нами погоня? — безнадежно спросила Марга, облизывая пересохшие от жажды губы. — Это королевские корабли?
— Нет, — ответил Олг, натужно кашляя. — Это, скорей всего, келги. Нас вынесло на морской путь к северным островам.
Очень скоро стремительные драгботы келгов догнали легкую добычу.
— Какой неожиданный и приятный подарок! — смеялись пираты, вытягивая Маргу и Олга на борт, присоединяя их к еще нескольким пленникам, сидящим со связанными руками у мачты.
— Это — барон Вольгрик! — громко выкрикнула Марга. — Я — его жена. Вам платить богатый выкуп.
Марге сейчас пригодилось знание языка келгов, полученное от рабыни Греты.
Рыжебородый ярл Хьюго хитро прищурил желтые хищные глаза, рассматривая Олга.
— Клянусь топором — я верю, что ты, красавица, жила в Волчьем ручье. Как-то мы туда заглянули, и, верно, выбили не всех… Но вот в этой птице я очень сомневаюсь. Что-то мне подсказывает, что здесь как будто есть запах младшего из ллойских выродков, которых те болваны называют принцами. — Хьюго, паясничая, даже сделал вид, что нюхает воздух. Пикеры-гребцы засмеялись. — Не этого ли щупляка ищет по всему побережью целая свора саарских собак?
Хьюго посмотрел еще раз на принца, и довольно осклабился.
— Ну, с этим потом разберемся. — Рявкнул пикерам: — Смотрите, чтобы ни один волос не упал с его головы. А эту красавицу… — опять плотоядно осклабился, глянув на Маргу, — приплывем домой — сыграем в кости. Кто выиграет — тому она и достанется. Выкупа за нее не будет — Волчий ручей давно сожжен, потому как мы его и сожгли. Так что главное богатство этой красотки — только то, что у нее спереди и сзади.
4. Меркгладиусы
От хейдрика ярла издалека слышались пьяные крики и громкий хохот. Здесь на домстелле — небольшой вытоптанной площадке в центре поселка собралось десятка полтора наиболее приближенных к вождю пикеров. При свете факелов они сидели на камнях и лежали вокруг очага, на котором старый раб поворачивал на вертеле добрую половину говяжьей туши. Когда мясо сверху прожаривалось, каждый отрезал ножом кусок пожирнее; пир пребывал в самом разгаре. Стояло несколько открытых пивных корчаг. Сам желтоглазый Хьюго сидел на перевернутой бочке будто на троне недалеко от очага; сверкая клыками, вождь обгрызал большой мослак, помогая себе кинжалом, запивая жареное мясо бражкой из огромной глиняной кружки.
— Давай!! — кричали пикеры. — Сделай из неё ласковую кошечку!
Здесь же, недалеко, торчал из земли древний столб, курбот. К кольцу у вершины столба сегодня была привязана за руки та самая пленница, на которую напал на причале дурачок Ульрих. Блаженный, кстати, тоже находился здесь; выглядывал из темноты и иногда лаял оттуда по-собачьи. Время от времени пикеры бросали ему обглоданные кости.
— Не стой, как дохлая рыба!
Молодой пикер Эрих нерешительно топтался возле девушки, не решаясь сделать то, чего от него ждали его товарищи. Курносое простецкое лицо веслового зарделось, он искоса поглядывал на пленницу и продолжал месить ногами песок, как верховой конь перед битвой.
— Выиграл — так давай, возьми эту сучку! — кричали воины.
— Уууу!.. — подвывал Ульрих. — Гауу!
Дурачок вдруг выскочил на середину круга, поднял свои лохмотья, явив сморщенное и обвисшее мужское достоинство, и кинулся к пленнице.
— Дай мне! — закричал Ульрих, пытаясь пристроиться к живому женскому мясу. Но кто-то из воинов мечом плашмя огрел старика по голой заднице, отчего тот подпрыгнул козлом и схватился руками за ушибленное место.
— Прочь, старый пес! — в голову Ульриха полетела обглоданная бычья кость. Блаженный упал на землю и на коленях пополз в темноту
Эрих все-таки решился, сделал шаг к черноволосой.
— Давай, давай! — подбадривали его дружки. — Давай!!! — крик пикеров перешел в рев. — Начинай, чтобы тебя рыбы сожрали! Дохлый тюлень, мозгляк!
Взглянув еще раз на своих товарищей, облизав пересохшие губы, парень нерешительно протянул руку, больше привычную к веслу драгбота, или к боевому топору. Взялся за верх платья пленницы… и вдруг рванул его вниз, разорвав ткань до самого пояса. В отблесках костра забелели голые женские плечи, заколыхались полные округлости грудей.